Дикий цветок

— Ваш чай остывает, — заметила Шелби, помешивая тушившееся с овощами мясо. Аромат сочных, щедро политых соусом кусков баранины с морковью, картофелем и луком наполнил дом.

— Как только маисовый хлеб будет готов, мы можем начинать есть. Ну и ну, хотелось бы мне знать, удастся ли им вернуться хотя бы к ужину!

Джеф смотрел, как она смешивает кукурузную муку, яйца, пахту и все необходимое, гадая, что бы такое могло быть — маисовый хлеб?

— Можете вы теперь уделить мне минутку? — сказал он, когда она сунула два противня в духовку. — Боюсь, Мэнипенни заболел. Он думает, что это лихорадка.

— Вы хотите сказать — простуда? — Она нахмурилась. — Почему же он ничего не сказал?

Вытирая руки о передник, Шелби прошла в свою крохотную кладовку. Джеф пошел за ней.

— Знаете, он человек старой закалки и терпеть не может жаловаться, тем более людям не своего круга. Мне кажется, Мэнипенни мог бы сказать об этом другому слуге, но только не мне.

— Но это смешно!

Шелби перебирала пузырьки на полке с лекарствами. Она неодобрительно взглянула на него и недоуменно пожала плечами:

— Это уж чересчур! Вы, англичане, просто невозможны!

— Вы не услышите от меня возражений. Как вы думаете, почему я приехал в Вайоминг?

— Так-так, вот это мы ему и дадим, — Шелби взяла коробочку, на которой был изображен усатый разбойник в громадном сомбреро.

— Думаю, это мексиканское лекарство от головной боли подойдет также и при температуре, так что начнем с него.

— Какое оно… необычное, — заметил он без особого воодушевления.

Она не обратила внимания.

— К счастью, у меня есть также «Средство от простуды, излечивающее за двадцать минут». Мама заказала кучу всяких лекарств по каталогу, когда узнала, что я поеду сюда, а я так ни разу и не пила их, однако звучит это весьма обнадеживающе!

Джеф взял коробочку и прочитал вслух: — «Примите несколько доз этого превосходного препарата при первых признаках заболевания, и вы почувствуете себя здоровым». Ладно, я, правда, не очень-то этому доверяю, но что нам, в конце концов, терять?

— Я буду ухаживать за ним, и к утру он уже будет как огурчик. Вернувшись на кухню, Шелби приготовила большую чашку чая для Мэнипенни, добавив туда лимон, мед, виски и солидную порцию мексиканского лекарства от головной боли и «Средства от простуды, излечивающего за двадцать минут».

— А сами-то вы пробовали эти микстуры? — спросил Джеф, когда они шли в комнату больного.

— Слава Богу, нет. Я никогда не болею.

— Судя по запаху, думаю, это избавит его от страданий — так или иначе… — проборматал он с сомнением.

Мэнипенни, с красными, воспаленными газами и осипшим голосом, пытался возражать, уверяя, что он просто немного устал и не нуждается в помощи, но Шелби и слушать ничего не хотела. Попросив Джефа помочь старому джентльмену сесть, она поправила его ночной колпак, потом поднесла дымящуюся кружку к его губам.

Как ни странно, Мэнипенни проглотил эту взрывоопасную смесь, потом блаженно улыбнулся:

— Я бы сказал, что это ужасно хорошо. Отлично приготовлено, мисс Мэттьюз.

— Мы в Вайоминге, мистер Мэнипенни. Зовите меня просто Шелби.

Он снова опустился на подушки и ответил сонным голосом, еле слышно:

— А я — Перси, моя дорогая… Только для вас. — Рука его нашла ее руку и сжала ее. — Хотите почитать мою книгу? Пожалуйста, возьмите…

— Вы очень добры, Перси, — ответила она, ласково улыбаясь. — Возьму.

Они подождали, пока старый слуга задремал, потом Шелби взяла с ночного столика «Юстаса Даймондса». Джеф недоверчиво покачал головой, когда они на цыпочках вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.

— Перси? — воскликнул он, когда они были уже в коридоре. — Это просто неслыханно! За всю мою жизнь я знал только одного или двух человек, которые осмеливались называть Мэнипенни Персивалем, но сама мысль о том, чтобы кто-нибудь назвал его «Перси», просто непостижима!

— Это ведь он предложил, а не я, — мягко напомнила девушка.

В кухне Шелби сунула тарелки, вилки, ножи и салфетки в руки Джефу, наказав ему накрывать на стол. Ветер рвался и ревел в их долине, неся с собой плотные полотнища дождевых струй. Тонкие оконные стекла задребезжали под напором бури, когда Шелби раскладывала по тарелкам мясо и нарезала горячий маисовый хлеб, поставив к нему маленький горшочек меда. От керосиновой лампы лился мягкий свет на клетчатую скатерть, уставленную кушаньями, и Шелби храбро улыбнулась Джефу, когда они вместе уселись за стол. Вдвоем.

— Что это? — спросила она, глядя на маленькие, из тяжелого стекла, рюмки, наполненные янтарной жидкостью, стоявшие рядом с каждой тарелкой.

— Вы раньше грозились, что выпьете виски, вот я и подумал, что немного хереса, может помочь нам согреться. Я привез с собой несколько бутылок из Лондона.

Шелби с удовольствием отпила, отметив про себя, что на вкус это настоящий напиток богов.

— Не думаю, чтобы вы ели что-нибудь подобное в Англии, — сказала она, словно оправдываясь.

— Вы правы, — согласился Джеф с загадочной улыбкой.

— Что у вас обычно бывает на ужин?