Дикий убийца (ЛП)

Несмотря ни на что, я действительно чувствую себя так, словно выспалась, впервые с тех пор, как меня похитили. Это еще и сон без сновидений, что приносит облегчение после стольких ночей, полных кошмаров в камерах. Я боялась, что их будет больше, но я спала глубоко и без сновидений, и когда я просыпаюсь от солнечного света, льющегося в окно, я вижу поднос с едой, накрытый крышкой, стоящий в изножье кровати. Через арочный дверной проем, ведущий в другую комнату, я вижу Левина, сидящего на диване спиной ко мне, склонившегося над тем, что, вероятно, является его собственным завтраком.

— Сколько у нас времени до отъезда? — Спрашиваю я, садясь, и он резко поворачивается, глядя на меня из-за спинки дивана. На его лице есть щетина, и она только делает его более привлекательным, подчеркивая резкую линию подбородка. Я чувствую, как дрожь пробегает по мне, когда я вспоминаю прошлую ночь, и мне приходится подавить внезапный прилив возбуждения, который угрожает вызвать прилив крови к моей шее.

— Нам скоро нужно уходить, — говорит Левин, вставая и направляясь к двери. Он переоделся в темно-синие брюки-чинос с манжетами на щиколотках поверх ботинок и угольно-черную рубашку на пуговицах, закатанную до локтей. Он выглядит чертовски великолепно, и я чувствую, как мой желудок сжимается при мысли обо всем, что он мог бы сделать со мной в этой постели, прямо сейчас, если бы мы не спешили.

Если бы он не дал ясно понять, что вообще не планирует делать ничего подобного, кроме того, что необходимо для продолжения нашего спектакля.

— У меня есть время принять душ? Здесь вообще есть другая одежда? — Я оглядываю комнату, и Левин ухмыляется.

— Мне сказали, что обычно покупатели приносят смену одежды для девушек, которых они покупают, чтобы уехать с ними на следующий день. Поэтому я принес кое-что для тебя из дома. — Он подходит к кожаной спортивной сумке, стоящей у комода, наклоняется, чтобы расстегнуть ее. Я вижу мускулистый изгиб его бедер и задницы, когда он это делает, и у меня слегка пересыхает во рту.

Возьми себя в руки, Елена. Он не собирается тебя трахать.

Он встает, протягивая мне то, что принес, — пару темно-синих джинсов и шелковистую черную рубашку без рукавов. — Это твое, верно?

Я киваю.

— Так и есть. Спасибо. У меня есть время принять душ? — Я отчаянно хочу смыть с себя все вчерашнее. Я до сих пор чувствую запах цветочного масла, которым они смазали мои волосы, и это напоминает мне обо всем том ужасном испытании.

— Если поторопишься. Съешь тоже что-нибудь. — Говорит Левин, кивая на поднос. — Не думаю, что ты вчера много ела.

Я этого не делала, в этом он прав. Я все еще не могу вызвать особого аппетита, мой желудок скручивается в узел при мысли о том, как близко мы к тому, чтобы выбраться отсюда, но я знаю, что мне нужно поесть. Никому не будет пользы, если я снова потеряю сознание, когда мы будем пытаться уйти.

— Я буду в другой комнате, — наконец говорит Левин, немного неловко отходя от кровати. — Если я тебе понадоблюсь.

Его взгляд скользит по мне один раз, мельком, а затем он резко разворачивается и уходит.

Он услышал меня прошлой ночью. Должно быть, услышал. Дрожь, наполовину от смущения, наполовину от возбуждения, пробегает по моей спине, когда я снимаю крышку с подноса и беру кусочек тоста с джемом. Я не смогу много есть, но, вероятно, смогу с этим справиться.

После одного тоста и нескольких кусочков яичницы я встаю с постели. Я не могу снять платье достаточно быстро и, стягивая его через голову, бросаю взгляд в сторону другой комнаты, наполовину надеясь, что Левин оглянется и увидит меня обнаженной… чисто случайно, конечно. Но он твердо стоит ко мне спиной, почти наверняка потому, что знает, что я раздеваюсь.

Я ему интересна или нет? И если да, то почему с ним так сложно?

Прошлой ночью, внизу, я поняла. Он не хотел, чтобы я чувствовала себя принужденной. И я немного испугалась, когда подумала, что, оказавшись наверху, он имел в виду, что должен лишить меня девственности, чтобы мы преуспели в нашем плане. Но когда-то я поняла, что он имел в виду не это… Я была немного разочарована. Я не хотела, чтобы меня принуждали к этому в силу обстоятельств, но, когда это больше не было чьим-либо выбором, кроме моего и его, я поймала себя на том, что хочу, чтобы это произошло. А потом, когда он поцеловал меня…

Как кто-то может так целоваться и не хотеть продолжения?

За исключением того, что он ублажал себя в ванной, как я подозреваю. Он хотел меня и ушел.

А почему бы и нет? Я — его работа, а не девушка. Даже не секс на одну ночь. Возможно, я ему нравлюсь, но он, вероятно, отделяет бизнес от удовольствия. Мне нужно смириться с этим.