Диккенс

Оптимизм, все добрые люди женятся, поцелуй в последнем кадре, злодей убит — да это же кино! Эйзенштейн одним из первых заметил, насколько Диккенс кинематографичен, написав об этом целый трактат. Биограф Диккенса Хескет Пирсон [3]: «Он не пишет, а ставит бурю, как поставил бы ее на сцене режиссер; его злодеи мелодраматичны, его герои так и просятся на подмостки… В наши дни он стал бы королем киносценаристов…» Сам Диккенс 29 марта 1858 года в Королевском театральном фонде сказал: «Каждый писатель-беллетрист, если даже он не избирает драматическую форму, в сущности, пишет для сцены»

[4]. Его статья от 30 марта 1859 года «Развлечения для народа»: «Джо Уэлкс из Ламбета читает мало, ибо не обладает ни большим запасом книг, ни удобной для чтения комнатой, ни склонностью к чтению, а главное — не обладает способностью живо представлять себе то, о чем он читает. Но посадите Джо на галерее театра Виктории, покажите ему на сцене открывающиеся окна и двери, через которые могут появляться и исчезать люди, расскажите ему что-нибудь с помощью живых мужчин и женщин, поверяющих ему свои тайны голосом, слышным за полмили, и Джо превосходно разберется в самых сложных перипетиях сюжета и просидит там хоть всю ночь, лишь бы ему что-нибудь показывали».

За два века этот Джо из Ламбета ничуть не изменился и ничем не отличается от Васи из Челябинска. Так что наследие Диккенса более или менее востребовано, в том числе и у нас — на экране. И его всегда экранизируют удачно. Не будем силком заставлять детей читать его — но пусть посмотрят…

Но мы-то, привыкшие перелистывать страницы, все еще хотим читать, только не знаем, за что взяться, с чего начать. Тут ведь и проблема с переводами, причем особенно самых популярных произведений Диккенса. В большом «зеленом» собрании сочинений его ранние романы переведены А. Кривцовой и Е. Ланном; Чуковский их раскритиковал. Чуковский о «Пиквикском клубе»: «Получилась тяжеловесная, нудная книга, которую нет сил дочитать до конца… Вместо того чтобы переводить смех — смехом, улыбку — улыбкой, Ланн вкупе с А. В. Кривцовой перевел, как старательный школьник, только слова, фразы, не заботясь о воспроизведении живых интонаций речи, ее эмоциональной окраски». Переводчик Нора Галь: «Где уж там взволноваться мыслями и чувствами героев, изъясняющихся этим чудовищным языком, где уж там почувствовать сострадание, уловить прославленный юмор Диккенса… „Кто это выдумал, что он хороший писатель? Почему ты говоришь, что про Домби (или Оливера, или Копперфильда) интересно? Ничего не интересно, а очень даже скучно. И про Пиквика ни капельки не смешно!“ — такое приходилось и еще придется слышать не только автору этих строк». Иван Кашкин, блистательный переводчик Хемингуэя: «…sweet — значит сладкий; и вот уже в переводах произведений Диккенса в садике выращивают сладкий горошек (

sweet-pea), а не душистый горошек. Таким же образом возникают выражения: пароксизм поклонов, летаргический юноша, симметрическое телосложение, я дьявольский негодяй, публичная карьера, медицинский джентльмен. Так, в этих переводах пьют тень маленького стаканчика, наливают в чернильницу глоток чернил, сидят в ортодоксально спортивном стиле и т. п.».

И правда жуткие фразы: «Не трудясь осведомляться, показался ли Николасу следующий день состоящим из полагающегося ему числа часов надлежащей длительности, можно отметить, что для сторон, непосредственно заинтересованных, он пролетел с удивительной быстротой, в результате чего мисс Питоукер, проснувшись утром в спальне мисс Снивелличчи, заявила, что ничего не убедит ее в том, что это тот самый день, при свете коего должна произойти перемена в ее жизни». Есть мнение, что как раз эти переводы лучшие, но так обычно считают англофилы, которые и подлинник могут прочесть, а нам, обыкновенным, что делать? Правда, большая часть переводов Диккенса сделана уже представителями новой советской школы (О. П. Холмской, М. Ф. Лорие, В. М. Топер, Е. Д. Калашниковой), и они великолепны, но человек-то обычно берется читать с начала, то есть с «Пиквика» или «Твиста», и «обламывается». Вдобавок ранние вещи Диккенса — не самые лучшие (как почти у любого писателя), и вот из-за какого-то мистера Пиквика мы теряем целый мир… Так попробуем, читая вместе, выстроить такой порядок чтения, чтобы современному человеку Диккенс давался комфортно?