Диктатура адмирала Небогатова

Флотских к задержанию решили не привлекать, слишком уж грубы и нерасторопны были подчинённые Свенторжецкого. Да и сам капитан второго ранга, возможно и выдающийся морской офицер, мало что понимал (на взгляд подполковника Павлова) в оперативных комбинациях. К тому же Свенторжецкий явно злоупотреблял кокаином, что неудивительно, – нервная работа, война, бессонница…

Так что пускай доблестный кавторанг обеспечивает безопасность адмирала, составляет секретные карты минных постановок, выводит на улицы грозные морские патрули, пытает врагов в подвалах штаба флота (ходили и такие слухи про Евгения Владимировича). А уж захват террориста или шпиона, чёрт его разбери кто он там, но явно не простой подручный мясника, проведут мастера своего дела…

– Значит вёрткий парень, этот Огородников, – подполковника интересовали личные впечатления филеров, людей наблюдательных, умеющих разбираться в людях.

– Точно так, Виктор Сергеевич, не подарок. Хваток, резок, но прячет силу, ходит гораздо тише, куда медленнее чем может, чем самому хочется. Я таких в молодости на Сахалине насмотрелся, учителя хорошие были, подсказали. Там как решится какой вор на побег, последние дни точь так ходит – силу то ли бережёт, то ли копит…

– Гм, на вора не похож, ой как не похож. Такой фрукт не уголовщина, тут политика скорее, бомбист или стрелок меткий.

– Оружия при себе не носит. Это уж поверьте мне, Виктор Сергеевич.

– Тогда кто? Если не террорист, то кто? Шпион японский?

– А очень может даже быть, не смейтесь, ваше высокоблагородие. Если бородёнку то ему соскоблить, так вполне скуластый паренёк окажется. Что-то якутское или калмыцкое есть в обличье.

– Скажешь тоже, Моисеич, – японец. В штабе флота прапорщик из якутов. И он, по-твоему, япошка переодетый?

– Стоп Миша, – подполковник резко поднялся с расшатанного казённого стула, – про прапорщика, наполовину якута всё понятно, его знают многие, родственники приезжали. Почтенные люди. Адмиралу икону подарили с богатейшим окладом и десять тысяч на развитие Северного морского пути пожертвовали. Там всё чисто. Но у нашего разлюбезного Огородникова нет ни родных, ни близких друзей, так? Появился во Владивостоке два года назад, откуда взялся, почему вдруг сдёрнулся на край земли с «родной Смоленщины»? И потому подозрения Никиты Моисеевича очень даже понятны. Помните, судовой священник был на «Рюрике», его ещё японцем дразнили?

– Ого, какие дела. Неужели всё-таки шпион?

– Кто знает, кто знает…

Брать Огородникова решили в мясной лавке, особо не церемонясь. Если окажет сопротивление, – стрелять по ногам и допрашивать в шоковом состоянии. Там сразу будет понятно – бомбист, шпион, русский, японец…

Увы, таинственный подручный почтенного мясоторговца, отпросившись, пошёл, как и многие владивостокцы, встречать броненосцы, подбитые в страшном ночном бою японскими миноносками. Оставив в лавке двух человек в качестве засады, встревоженный Павлов с двумя оставшимися подчинёнными бросился на пристань…

Небогатов, проигнорировав предостережения Свенторжецкого о мерах безопасности, поехал встречать эскадру Бухвостова в порт. Эскорт у адмирала и так получился внушительный, – полсотни казаков впереди, столько же замыкают процессию, а в середине восемь экипажей и карет, непонятно где адмирал, но с каждой стороны подстраховывают матросы из роты охраны на подножках, и казаки с шашками наголо…

Горожане, взбудораженные слухами о потерях и наблюдающие небывалой суеты и многолюдности выезд комфлота, уверялись в тревожных своих ожиданиях и бежали поделиться «стратегическими домыслами» с соседями. В этот день во Владивостоке испорченный телефон работал на полную мощь.

Проскочив по улицам и заехав в порт, за цепь ощетинившихся штыками морпехов, Свенторжецкий вздохнул свободнее. Клапье де Колонг с борта «Жемчуга» вёл по радио переговоры с «Донским», осевшим кормой…

– Что у Блохина, не томите, Константин Константинович, – Небогатов дождался пока начштаба, как молодой, ну не мичман, конечно, но лейтенант, добежит до командующего.

– Плохо дело, похоже, отвоевался наш ветеран. Константин Платонович сообщает, что мина разворотила корму, винты покорёжены, вода продолжает поступать. Если бы дело было не у Владивостока, крейсер точно б затонул, а сейчас уверен – доведёт «Донской».

– Если Блохин сказал, значит, обязательно доведёт, – меланхолично протянул вице-адмирал. – Я вот что думаю, коль уж «Донской» ставим на прикол, то немедленно разоружаем крейсер, команды оставляем самый минимум, а Блохина переводим на «Богатырь». Стемман плох, сепсис, ослабление организма. А у Лебедева чахотка открылась. Не отправлять же Ивана Николаевича на Сахалин. В Ялту его, пускай подлечится. Блохин самый подходящий кандидат, все бухточки близлежащие к Владику обшарил, он «Богатырь» на камни точно не посадит.