Диктатура сволочи

В области гуманитарных наук Россия стояла на одном из последних мест мира, но русская интеллигенция была самой образованной интеллигенцией мира — образованнее даже и германской. В течение по меньшей мере ста лет, начиная примерно с Белинского с его маратовской любовью к человечеству, интеллигенция эта работала для социалистической революции — десятки тысяч томов были списаны с немецких источников («Положить на стол диссертацию русского профессора и определить: из скольких немецких лоскутков она сшита», — так издевался В. Розанов над научными подвигами русской профессуры. («Опавшие листья», 203)); десятки томов были посвящены собственным конструкциям колхозов, партии, чрезвычайке и вообще социализации и национализации. Стотысячные стада русской интеллигенции ходили на водопой то к Гегелю, то к Канту, то к Руссо, то к Марксу. Они зубрили истории всех революций мира. И они готовили собственную — величайшую в истории мира. И вот эта величайшая пришла.

Русская профессура оказалась глупее даже и германской. Германскую все-таки разбили враги, русскую расстреляло или выгнало вон ее же собственное детище — ее же выученики, питомцы и последователи. Германская профессура сидит все-таки дома и никто ее по подвалам не таскает, русская бежала на чужбину, или погибла на — родине трудящихся всего мира. У германской есть все-таки некое философское убежище: если бы не Розенберг с его восточным министерством, мы бы все-таки выиграли войну. У русской нет даже и такого убежища. У проф. Люмана остался хоть его участок, если даже вилла и разбита. У русского профессора Бердяева не осталось ничего, кроме органов усидчивости, которые он кое-как унес из пожара, зажженного им самим. Здесь провал полный, абсолютный, стопроцентный. Провал, после которого при малейшем запасе совести и совестливости надо бы надеть покаянное рубище, пойти в Каноссу и заняться там подметанием уборных. Но русская профессура рубища не надела, в Каноссу не пошла и уборных, к сожалению, не подметает. Она продолжает пророчествовать. Она продолжает давать научные прогнозы.

М. Алданов является наиболее интересным русским писателем современности, по крайней мере после смерти Горького, — Бунин это, все-таки второй сорт. М. Алданов пишет блестяще и его эрудиция поистине чудовищна. В одной из своих книг: «Юность Петра Строганова» (стр. 186) М. Алданов говорит:

«Достаточно ясно, что Рыкова, Каменева, Зиновьева и Бухарина Сталин не расстреляет».

«Достаточно ясно». Сталин расстрелял как раз и Рыкова, и Каменева, и Зиновьева, и Бухарина.

Проф. Р. Виппер является крупнейшим русским авторитетом в истории Западной Европы — это по его учебникам эту историю зубрили русские студенты и это его тома красуются в каждой уважающей себя библиотеке. В 1923 году появилась его книга «Круговорот Истории». Там он на стр. 29 дает сводку своих прогнозов относительно ближайшей истории Европы:

«Новый взрыв империализма на западе невозможен. Немыслимо провести мобилизацию вроде 1914 — 15 годов. Вероятно, всеобщую воинскую повинность придется отменить… Служить в качестве повинности не захотят не только рабочие, но и остальные классы». Как видите: ровно сто восемьдесят градусов.

Проф. Милюков восторженно приветствовал бескровность русской революции. Проф. Новгородцев почти в то же время предсказывал окончательную гибель социализма.

Капитальный труд проф. Новгородцева — одной из крупнейших величин нашей социологии — был впервые напечатан в журнале «Вопросы философии и психологии», потом, уже во время революции, вышел двумя отдельными томами. Эта книга, совершенно исключительная по своему интересу, читать ее, конечно, нет никакого смысла. Интерес же заключается в прогнозах самого выдающегося русского специалиста по социологии. Прогнозы очень просты: социализм умирает. Бердяев, Струве, Лассаль, Лабриола и прочие и прочие «сменили вехи», — одни отошли от ортодоксального социализма, другие ушли от социализма вообще. То, что осталось, раздробилось на массу социалистических сект, пропитанных ненавистью друг к другу.

Все это доказывается черным по белому: цитатами. И все цитаты подлинны. И выводы из этих цитат последовательны и логичны. Вопрос же о том, что человеческая жизнь цитатами не ограничивается, профессору Новгородцеву и в голову не пришел.

Однако самое интересное начинается дальше. Книга проф. Новгородцева была переиздана в Берлине в 1923 году — уже в эмиграции. В это время в России утвердилась одна социалистическая республика — советская, ив Германии другая социалистическая республика — веймарская. В Италии пришел к власти Муссолини, тогда социалист-интернационалист; в Польше — Пилсудский, член польской социалистической партии; во Франции сколачивались силы «народного фронта» — вся Европа была на пути к ее сегодняшнему положению. И к беженскому изданию книги профессор дает предисловие: он не находит нужным вносить какие бы то ни было поправки в это издание, ибо все его положения правильны, ибо он следовал единственному возможному истинно научному методу работы. Точка.