Дилемма Джексона

Он встал, вышел из кабинета, пересек огромный ковер в гостиной и через стеклянную дверь ступил на лужайку. Здесь он прислушался к звукам, которых не различал, когда мучительно боролся с этим загадочным демоном, — к сладкоголосому пению садовых птиц добавилось доносившееся теперь с реки странно-трагическое бормотание пролетавших в небе гусей. «Черт возьми, я ведь должен организовать сегодняшний ужин и завтрашнюю церемонию, — напомнил себе Бенет. — Как бы мне хотелось, чтобы все было уже позади и прошло хорошо! Впрочем, все будет в порядке, они сами с этим прекрасно справятся!»

Бенет осматривал накрытый к ужину стол. Окна столовой, прилегавшей к холлу, выходили на подъездную аллею, где вскоре из-за деревьев должны были появиться машины. Сильвия, обожавшая Бенета не меньше, чем он любил дядюшку Тима, стоя по другую сторону стола, с улыбкой наблюдала, как он сосредоточенно переставляет приборы. Правильно рассадить гостей — это всегда трудная проблема, хотя их ожидалось немного, только «узкий круг».

Бенет решил, что Милдред непременно должна сидеть справа от него, Розалинда — слева. Честно говоря, ему хотелось справа видеть Эдварда, он жаждал поговорить с ним, так как чувствовал, что приятель нуждается в поддержке, и считал своим долгом отнестись к нему по-отечески. Но тогда Милдред окажется справа от Эдварда. Далее: Оуэн и Туан, то есть Томас Эбелсон. Хорошо ли это? Оуэн — человек трудный, и его нельзя сажать рядом с Милдред, которую он так хорошо знает, или рядом с Розалиндой, которую он часто доводит до слез. Может быть, правильнее поместить с ними Туана, как назвал этого молодого человека Тим под впечатлением романа Конрада?[10]

Едва ли! Этот, куда его ни посади, будет молчать как рыба. Предположим, Бенет посадит его рядом с собой, слева. Но тогда придется постоянно уделять ему внимание, и это отвлечет его от Эдварда.

Наконец он решил слева посадить Розалинду, Оуэна — между Розалиндой и Туаном, который окажется рядом с Милдред, ту — рядом с Эдвардом, а Эдварда — рядом с Бенетом. Розалинда позаботится о себе сама, а Туан будет сидеть на противоположном от Бенета конце стола. Нужно не забыть разложить карточки. Стол невелик, разумеется, он будет казаться длиннее благодаря гирлянде из листьев, все смогут прекрасно слышать друг друга. Бенет подумал: как редко после смерти Тима ему приходилось заниматься подобными приготовлениями.

Через комнату тихо пролетел мотылек. Бенет осторожно, чтобы не повредить крылышки, дунул ему вслед и вспомнил, что Сильвия всегда решительно боролась с мотыльками.

Маленькая темная машина, вынырнув из леса и тарахтя мотором, завернула на тщательно очищенную от травы и разровненную граблями подъездную аллею. Бенет поспешил в холл и открыл входную дверь. Приветственно махая руками, Милдред и Розалинда вышли из машины и принялись вытаскивать из нее всевозможные коробки. Бенет подошел помочь. Он давно знал Розалинду, ее сестру и их мать по летним наездам в Липкот, где они снимали коттедж. Розалинда выросла почти такой же красивой, как Мэриан, и, следуя примеру шекспировской героини, упорно носила мужскую одежду — не джинсы, а настоящие элегантные костюмы, даже с жилетами. Ее прямые блестящие, зачесанные назад золотистые волосы тоже были острижены на мужской манер. С Милдред Бенет дружил давно. Когда-то он разубедил ее (по крайней мере, такова была легенда) уходить в монастырь. Потом она недолго работала в Армии спасения. Милдред всегда напоминала ему монашенку. Оуэн, знавший ее еще дольше и часто рисовавший ее портреты, говорил, что у нее задумчивое бледное «прерафаэлитское» лицо. Она носила темно-коричневые платья и закалывала большими черепаховыми гребнями длинные густые темно-каштановые волосы. Жила она аскетично, в маленькой квартирке, работала портнихой, заботилась о бедных, навещала больных, помогала бездомным. Часто посещала Британский музей и «своих тамошних богов», как говорил Оуэн. Очевидно, она получала какое-то небольшое пособие. В жизнь Оуэна и Бенета она вошла благодаря дядюшке Тиму, который поведал им, что как-то увидел ее поздно вечером возле собора Святого Павла. Что делали там Тим и Милдред, так и осталось загадкой. Говорила Милдред, по мнению одних, аристократично, а по мнению других, манера ее речи наводила на мысли о школьной директрисе. Через Бенета Милдред некоторое время назад познакомилась с Розалиндой и Мэриан. Она довольно регулярно посещала церковь и готовилась стать «в некотором роде христианкой».

— Привет, Сильвия, — игнорируя Бенета, сказала Милдред симпатичной девушке, тоже выбежавшей на крыльцо.

Бенет поцеловал Розалинду, Розалинда обняла Сильвию, и, непринужденно болтая, все направились в дом с сумками и коробками в руках. В этот момент из-за деревьев вышел молчаливый садовник Клан, отец Сильвии, больше обычного напоминавший лешего, и, церемонно поклонившись, сел в машину, чтобы отвести ее с дорожки.