Династия Виндзоров. Ужасная история английского двора

Истинную глубину отношений Харви с его друзьями обоего пола теперь выяснить трудно, ибо потомки хорошо поработали над его рукописным наследием. Часть страниц в его мемуарах вульгарным образом вырвана, кое-какие письма исчезли, правда с них еще тогда успели снять копии, в некоторых посланиях были вымараны целые строки. Кусок, удаленный из мемуаров, охватывал как раз двухлетний период близких отношений принца Фредерика и Джона Харви. На публике они не скрывали своей близости. По просьбе принца Харви регулярно направлял ему послания, причем в письмах сравнивал их отношения с отношениями Александра Македонского и Гефестиона, которые, как известно, считали себя Ахиллом и Патроклом, связанными тесной дружбой с несомненным гомосексуальным окрасом. Они часто встречались. Как-то принц заболел и послал за Харви, дабы тот услаждал его слух разговором, способствовавшим быстрому засыпанию. Фредерик всегда носил при себе золотую табакерку для нюхательного табака с портретом Харви. Эта близость возбуждала ревность Фокса, но Харви уверял его в нерушимом постоянстве своих чувств и подписывал письма к нему неизменной фразой: «Adio, sempre amiable & sempre amato»20. Принц был завзятым юбочником и всегда делился с другом своими похождениями, хотя тот заверял его, что не претендует на знание тайн его сердца.

Однако дело дошло до размолвки, когда оба стали одновременно добиваться благосклонности очень красивой фрейлины Анны Вэйн. Сначала она была любовницей принца, который снимал для нее различные дома в Сохо, Кью и на Сент-Джеймс-стрит, затем переехала в дом в Уимблдоне, где встречалась с Харви до самой своей смерти от припадочных конвульсий в 1736 году, в возрасте всего 26 лет. Осталось неизвестным, кто был отцом ее ребенка, рожденного в 1733 году, причем называют еще имя третьего кандидата, лорда Хэррингтона. После смерти Анны Фредерик и Харви помирились и часто проводили вечера вместе в личных покоях принца. Ребенок, отданный на воспитание дяде, брату Анны, вскоре умер. Тут следует упомянуть, что в Харви была безумно влюблена принцесса Каролина, сестра Фредерика, завязались ли между ними какие-то отношения – неизвестно. Но она испытывала к нему столь сильные чувства, что, когда тот скончался, практически удалилась от светской жизни. В 1736 году Харви устроил брак Стивена Фокса с богатой наследницей. У аристократов гомосексуальность никоим образом не препятствовала вступлению в брак, ибо для человека с положением в обществе было немыслимо играть более или менее значительную роль без хозяйки либо городского особняка, либо замка или дома в поместье. До 1739 года это супружество было чисто номинальным, но после расставания с Харви в 1739 году Фокс зажил счастливой семейной жизнью, став отцом многочисленных отпрысков.

В 1736 году принца Фредерика, наконец, женили на шестнадцатилетней принцессе Августе Саксен-Кобург-Альтенбургской, не отличавшейся особой красотой, но мягкого характера и всецело преданной своему мужу. Вокруг молодой пары тут же сформировался оппозиционный двор. Надо сказать, принц стал недурным семьянином и много уделял внимания своим детям. Сближения между ним и отцом так и не произошло. Даже скоропостижная преждевременная смерть Фредерика не изменила презрительного отношения Георга II к нему. В конце того же года скончалась младшая дочь Георга Луиза, датская королева. По этому поводу король высказался следующим образом:

– Это был роковой год для моей семьи… Я потерял моего старшего сына – но я рад этому… Теперь ушла Луиза. Я знаю, что не любил своих детей, когда они были маленькими, не переносил, когда они забегали в мой кабинет. Но теперь я их люблю так, как и большинство отцов.

ДВОЕЖЕНЕЦ НА ТРОНЕ

Невзирая на позднее вступление в брак, Фредерик успел основательно обеспечить престолонаследие, обзаведясь восемью детишками (младшая дочь появилась на свет уже после его кончины). Поэтому по смерти короля Георга II на престол под именем Георга III взошел его внук. Это был первый монарх из ганноверской династии, родившийся в 1738 году в Великобритании и выросший в семье, общавшейся в быту на английском языке, чему его отец Фредерик придавал большое значение. Тем не менее говорил он с сильным немецким акцентом и весьма нередко неприятно удивлял придворных высказываниями такого рода:

– Сердце мое никогда не забудет, что им движет немецкая кровь.