Динка

- Я приду, - сказал он. - Таиться мне больше нечего… Только что я сейчас? - Он оглядел свой пиджак и залатанные штаны. - Бродяжка! Вот поступлю к капитану, справлю себе матросский воротник - и приду!

Около калитки Динка вдруг встрепенулась, схватила Леньку за руку.

Из сада послышалась знакомая песня.

- Лина! - вскрикнула Динка и, бросив Ленькину руку, помчалась по дорожке.

Ленька поднялся на забор и поглядел в сад. От кухни доносился тягучий молодой голос…

Пускай мой труп тебе напомнитМою горячую любовь…

Динка, широко раскрыв руки, неслась на этот голос:

- Лина! Лина!

На террасу вышли Марина и Катя. Около кухни загремело Корыто, голос смолк, и Лина с мыльной пеной на руках бросилась навстречу Динке. Перехватив ее на дорожке и прижимая к своей груди, она взволнованно повторяла одни и те же слова:,

- Крохотка моя! Доченька моя! Глазочек мой!

А Динка, ухватив обеими руками ее круглое румяное лицо, заглядывала ей в глаза, тревожно спрашивая:

- Ты уже побыла замужем, Лина? Ты приехала насовсем? Ты больше никуда не уедешь?

Глава 52

НЕ НАЕЗДИШЬСЯ, НЕ НАХОДИШЬСЯ…

Лина бегает из комнаты в кухню. Она приехала поздно и сразу взялась за работу. Она печет, варит, стирает. Динка сидит на траве, обхватив руками коленки, мыльные брызги летят ей в лицо, но так уютно сидеть около Лины, такой душистый теплый пар вырывается из раскрытой двери кухни… Динка грызет тугие рожки, которые привезла ей Лина, и болтает обо всех делах: о Кате, которая готовит обед, держа под мышкой поваренную книгу, о кастрюлях, которые она, Динка, чистила песком и топила в бочке с водой, о пустой кухне, где по вечерам так темно поблескивают стекла окон… Динка рассказывает просто и весело, но Лина не смеется: крупные слезы ползут по ее щекам и падают в мыльную пену.

- Не наездишься, не находишься… - громко шепчет она, громыхая корытом.

Лина полощет белье и, сложив его в большой таз, развешивает на веревке; Динка вертится тут же и подает ей мелкие вещи. Лина бежит в кухню, месит тесто, лепит пирожки, а Динка сидит на ее кровати и лижет ложку со сладкой начинкой… Только к вечеру кое-как освобождается Лина.

- Вот пироги вам на неделю… Обед на два дня, разогревать будете, кисель детям, яблочки печеные… - говорит она, вытирая фартуком раскрасневшееся потное лицо.

- Посиди с нами, Лина! Все равно всего не переделаешь! Ну что ты так беспокоишься? - говорит Марина.

- Ночи не сплю, все думаю… А тут приснилось под пятницу, будто Динка ко мне в кухню стучится. «Лина, грит, дай пирожка». Проснулась я и свету невзвидела. Так бы обернулась птицей и полетела сюда…

Вечером приезжает Олег. Вся семья усаживается на крылечке.

- Ну, как живешь, Лина? - с сочувствием глядя в печальные глаза Лины, спрашивает Олег. - Как Малайка?

- А что наша жизнь! Подневольные мы обое. Я за птицей хожу, еле вырвалась нынче… Малай Иваныч тоже всегда занятой… Вот и рвется душа на все стороны… Отпросилась нынче, а теперь уже не скоро опять приеду… Отрезанный я ломоть. Не наездишься, не находишься… - говорит Лина.

Марина подсаживается к ней на крыльцо и, обняв ее, говорит:

- Линочка! У нас с Олегом большие планы… Мы, наверное, уедем на Украину…

Лина, всплеснув руками, с молчаливым испугом смотрит ей в лицо. Дети тоже замирают от неожиданности.

- Не пугайтесь, не пугайтесь! - улыбается Марина. - Мы и Лину с Малайкой возьмем с собой.

- Меня его графское сиятельство переводит в черниговское имение, понятно? - вмешивается Олег. - Ну, а куда иголка, туда и нитка! Марина и Катя подхватят детей под мышку, а Малайка - тебя, и мы всей семьей двинемся на новое место.

- Батюшки! У вас, значит, жить будем? - повеселевшим голосом спрашивает его Лина.

- Нет, мы в Киеве, а он - в Чернигове, это недалеко… В Киеве у нас много друзей: Малайку устроим куда-нибудь на завод и жить будем все вместе… мечтает Марина.

- А я буду к вам приезжать! - весело заканчивает Олег.

- Господи! Хотя бы так-то… Настрадались мы в этом городе - одних обысков да беспокойств сколько было! Поедем, коль, отседова! И мы с Малай Иванычем около вас будем! Только вот местов нигде нет… Устроим ли Малай Иваныча-то? - беспокоится Лина.

- Устроим, - кивает головой Олег.

- Мама, мы правда уедем? А гимназия? Как же моя гимназия? - волнуется Алина.

- Мама, где эта Украина? Далеко отсюда? - с замиранием сердца спрашивает Динка.

- Ну, пристанете теперь! - машет рукой Марина. - Во-первых, это еще не скоро. Я даже не хотела вам говорить!

Алина и Динка успокаиваются, а Лина снова пригорюнивается. Но Марине уже не до нее: брат что-то тихо спрашивает, нетерпеливо смотрит на часы… Они отходят в сторону и, стоя вместе с Катей у перил, о чем-то тихо беседуют. Динке делается обидно за Лину, ей кажется, что все о ней забыли.

«Вот какие! - думает она. - Могли бы потом посекретничать!»

И, обняв Лину за шею, она тихо шепчет ей на ухо: