Директива Джэнсона

— Молчать! — оборвал его Халиф. — Эти изменники предали доверие, возложенное на них. — Он оглянулся на членов своей свиты. — Смотрите, как эти предатели будут глупо улыбаться и лепетать о чем-то передо мной, перед всеми нами, ибо им неведом стыд. Они были готовы продать нашу судьбу за миску похлебки! Никтоне давал им полномочия делать то, что они пытались сделать. Эти люди — гнусные приспешники угнетателей, отступники от борьбы, священной в глазах Аллаха Каждый их вдох на земле является оскорблением пророка, салла Алла у алихи ва саллам![7]

Согнув указательный палец, Халиф подал знак своей охране исполнить полученное приказание.

Крики и возражения ошеломленных делегатов были оборваны частыми автоматными очередями. Несчастные судорожно задергались. На белых халатах расцвели расплывающиеся алые пятна. На фоне приглушенных хлопков выстрелов, многократно отражавшихся от стен зала веселым треском праздничного фейерверка, почти совсем потонули крики ужаса. Убитые как подкошенные повалились друг на друга, словно рассыпавшиеся дрова.

Халиф был разочарован; делегаты вели себя будто перепуганные девчонки. А ведь это были одни из его лучших людей; ну почему они не могли умереть достойно?

Халиф похлопал по плечу одного из телохранителей.

— Мустафа, — сказал он, — будь добр, проследи, чтобы эту грязь убрали как можно быстрее.

Ведь уже ясно, что произойдет с цементом, если кровь пробудет на нем слишком долго. Теперь хозяевами дворца стали Халиф и его приближенные; отныне им следить здесь за чистотой и порядком.

— Будет исполнено, — с глубоким поклоном ответил молодой парень, прикасаясь к кожаному мешочку на шее. —Всё как вы сказали.

Халиф повернулся к старейшему из своих приближенных, неусыпно следившему за всеми насущными проблемами.

— Как поживает наш барашек, заблудившийся в кустах?

— Прошу прощения, сахиб?

— Как привыкает наш пленник к своим новым условиям?

— Плохо.

— Он нужен мне живым! — строго произнес Халиф. — Не спускайте с него глаз. — Он поставил чашку на стол. — Если пленник умрет раньше времени, мы не сможем обезглавить его в следующую пятницу. А это меня оченьогорчит.

— Мы позаботимся о нем. Церемония пройдет так, как вы ее наметили. Во всех деталях.

Любые мелочи имеют огромное значение, даже такие, как смерть этих никчемных людишек, делегатов. Осознали ли они, какую услугу только что оказали своей смертью? Оценили ли, что именно любовь обрушила на них град пуль? Халиф был глубоко признателен этим людям за принесенную ими жертву. А медлить было нельзя, ибо ФОК уже распространил заявление, в котором переговоры назывались заговором, направленным против Кагамы, а те, кто в них участвовал, клеймились как предатели. Делегатов требовалось расстрелять просто ради того, чтобы придать заявлению правдоподобность. Разумеется, заранее посвящать их в свои планы было нельзя, но Халиф надеялся, что в мгновение своей смерти они успели все понять.

Это были звенья одной цепи. Казнь Петера Новака и расправа с отступниками, ведшими переговоры, несомненно, упрочат решимость кагамцев сражаться до конца, до полной и безоговорочной победы. И на какое-то время остановят всех остальных посредников — агентов неоколониализма, в какие бы человеколюбивые наряды они ни облачались, — у которых может возникнуть желание воззвать к «умеренным», к «прагматикам» — и таким образом охладить пыл борцов за правое дело. Подобные полумеры, временные уступки являются оскорблением пророка! И оскорблением многих тысяч кагамцев, положивших свои жизни в затянувшемся конфликте. Никаких компромиссов — предатели заплатят своей головой!

А весь мир узнает, что к Фронту освобождения Кагамы следует относиться серьезно, уважать его требования, бояться его угроз.

Пролитая кровь. Жертвоприношение живой легенды. Как еще заставить глухих слушать?

Халиф не сомневался, что среди кагамцев все, кому надо, узнают о случившемся. Другое дело международные средства массовой информации. Для скучающего западного зрителя высшей ценностью является развлечение. Что ж, борьба за национальную независимость ведется не ради того, чтобы кого-то позабавить. Халифу был знаком образ мыслей жителей западного мира, ибо он сам какое-то время жил среди них.

Большинство его последователей — малообразованные люди, бросившие плуг, чтобы взяться за оружие; они никогда не летали на самолете и знают об окружающем мире только то, что передается вещающими на кагамском языке радиостанциями, подвергающимися жесткой цензуре ФОКа.