Дисгардиум 10. Явная угроза

Интерлюдия 1. Маргарита

По темнеющему небу над Калийским дном плыли облака, и крышу небоскреба, где шла церемония прощания с Алексом Шеппардом, то накрывала тень, то заливало светом солнце.

По плану безопасников «прощание» должно было продлиться до конца дня, после чего якобы гроб полетит в гражданский дистрикт Алекса и будет сдан в крематорий. На крыше было не протолкнуться — слишком многие хотели проститься с человеком, изменившим их жизнь к лучшему.

Маргарита Вуд стояла у изголовья и видела, что сходство куклы, лежавшей в гробу, с оригиналом было стопроцентным. Даже ей, знавшей, что это не Алекс, хотелось плакать.

Она не привыкла думать о себе как о Маргарите. Девочка лет до шести и не подозревала, что это ее полное имя, ведь дома все звали ее не иначе как Ритой. Однако, став, по сути, в одном лице финансовым и коммерческим директором компании «Пробужденных», она была вынуждена подписывать документы, где использовалось полное имя. Возможно, стоило поступить как Алекс, родившийся Александром, и официально изменить имя на Риту? От этой идеи губы сами растянулись в улыбке, и девушка тряхнула длинным хвостом рыжих волос, отгоняя неуместные мысли. Улыбаться над гробом своего парня как минимум странно.

Из собравшихся, кроме нее, только Мария, Хайро и Вилли знали, что в гробу кукла, распечатанная на биопринтере. Помимо работающих внизу Сергея Юферова и Йошихиру Уэмацу, внимательно изучающих происходящее с камер наблюдения, были еще двое посвященных в план: Эд, ушедший с крыши, из-за того, что у него разболелся живот, и Рой, который, наверное, был сейчас с настоящим Алексом.

И безопасники, и телохранительница ничем не выдавали своих чувств. Им было проще, ведь хладнокровие взрослых объяснимо и понятно. Рите же надлежало играть роль безутешной соломенной вдовы, а она то и дело отвлекалась, оглядывала друзей Алекса, чтобы попытаться понять, кто же предал его, и оттого забывала изображать безутешность.

Мелисса Шефер, казавшаяся бледной тенью себя самой, переминалась с ноги на ногу рядом с насупившимся Маликом Абдуалимом, прятавшим руки в карманах. Бывшая девушка Алекса натянула капюшон серого худи по глаза, плакала ли она, было непонятно, но периодически всхлипывала, то и дело сморкаясь в черный платок, контрастирующий с ее очень длинными, хищно выглядевшими ногтями, покрытыми белым лаком. Эти ногти выбивались из образа пацанки и свойского парня. Наверное, наследие воспитания на острове «Белых амазонок».

Как бы там ни было, а девушка горевала так, что у Риты отпали последние подозрения в том, что она и есть засланный «крот». За последние дни девушки почти сдружились, и Рите не хотелось разочаровываться в Тиссе. Судьба бывшей «амазонки», рано потерявшей мать и воспитывавшейся отцом-тираном, была не легче, чем у самой Вуд, но Тиссе удавалось смотреть на мир, словно не видя его недостатков, — такой черты характера Рите очень не хватало.

Нет, Тисса точно не «крот». Да и о Малике такого не скажешь, хотя Алекс, наверное, в первую очередь заподозрил бы как раз их. Ведь они уже предавали его: девушка променяла отношения на красивую жизнь, а парень воровал легендарные кинжалы из кланового хранилища. И это не считая их публичного выступления на Играх — когда Алекс получил тот «нож в спину», Рита готова была убить обоих. Но сейчас стало очевидно, что эти двое сами не свои от переживаний.

У бледного и осунувшегося Малика кожа отдавала зеленью, он не отводил взгляд от пола. Не вынимая рук из карманов штанов, парень угрюмо стоял в стороне и за всю церемонию, кажется, и словом ни с кем не обмолвился.

Тобиасу Ассеру, который вроде бы немного отошел после попадания в Бездну и, услышав о «смерти» Алекса, рванул на крышу, Рита доверяла меньше: свежа была память о том, как Утес, прожженный ганкер, вел себя в песочнице. Черт его знает, как он не просто втерся в доверие к Алексу, но и стал его другом. Парень долго работал на превентивов, а потом взял и вернулся в клан?

Что-то здесь не то, и Рита не раз ловила себя на мысли, что хочет поделиться опасениями с Алексом, но каждый раз велела себе молчать, потому что понимала: сделав так, сама же унизит своего парня. Да, Алекс излишне, на ее взгляд, доверчив и даже наивен, но именно это в нем и привлекало — открытое сердце, такая же улыбка и доброта, которую он неуклюже пытался скрыть за цинизмом. И если он определился с отношением к Тобиасу, то она примет ту же сторону. К тому же и Тобиас сейчас выглядел мрачнее тучи, ссутулился и искусал нижнюю губу до крови.

Но тогда кто «крот»? Может, Томоши Курокава? Японец для всех оставался темной лошадкой, даже двумя лошадками, учитывая его раздвоение личности. Сейчас он сделал каменное лицо, и казалось, ему нет дела ни до чего… кроме Энико, молча роняющей слезы на плече Стефани. Томоши утешал девушку, что-то шептал ей, но она не обращала на него внимания.