Дискета мертвого генерала

– Тогда двигай! – И она подтолкнула меня в сторону калитки. Впрочем, калитка – это не совсем правильно. Калиткой называется то, что открывают в заборе деревенского дома в Рязанской области. Здесь же – маленькая дверца в аккуратном, выкованном опытным кузнецом металлическом заборе, где вместо вертикальных и горизонтальных прутьев причудливые цветы и даже птицы. Папа Рамоны, много лет назад построивший этот дом, отличался не только обеспеченностью, но и определенным вкусом, который в конце концов выразился практически во всем. Когда я впервые пересек порог этого дома, то несколько минут стоял и озирался на лепные гипсовые украшения под потолком и на развешанные вдоль стен картины эстонских и финских художников.

Потом ничего, привык.

В доме все осталось так же, как и семь лет назад, за исключением, может быть, незначительных мелочей типа новой кухонной и гостиной мебели, новых обоев на стенах, новых ковров на полу и огромного «мраморного» дога, лениво поджидающего хозяйку возле входных дверей. Так, ерунда, по сравнению с «Последним днем Помпеи», Ноевым ковчегом и Ниагарским водопадом. В остальном все, как и прежде.

– Ну что же, узнаю молодость свою! – продекламировал я, едва успев осмотреться и осторожно покосившись на принявшего боевую стойку дога. С детства недолюбливаю собак и ничего не могу с собой сделать. Единственная псина, которая вызывала во мне положительные эмоции, – это была подаренная мне на день рождения в далеком детстве плюшевая «шавка», привезенная кем-то из знакомых моих родителей из Греции.

Вот кого я действительно боготворил, так это ее.

Пока друзья на дне рождения не оторвали ей хвост и левое ухо. Пришлось пристрелить, а если точнее – сжечь в печке. Такая вот трагическая история дружбы между человеком и четвероногим другом.

– Не бойся, он не кусается, – выдала сакраментальную фразу всех собачьих хозяев Рамона. – Проходи в комнату, только обувь снимай – там ковры.

«Большое спасибо за предупреждение, а то у меня самого, знаете ли, что-то со зрением плохо!»

Я зашел в знакомую комнату и сразу же без приглашения плюхнулся на мягкий велюровый диван. Рамона вошла следом за мной и села рядом. Какое-то время молча изучала мое лицо, а затем с видом радушной хозяйки предложила кофе.

– Давай, я не против, – кивнул я, вдруг почувствовав себя уютно и спокойно, как дома.

«Женщина моей мечты», – внезапно пронеслось у меня в голове, но я тотчас отогнал такие издевательские мысли. Хватит уже, намечтался.

– Ты надолго? – послышался из кухни голос Районы, и вскоре она предстала перед моим взором с двумя чашками дымящегося ароматного напитка. Поставила их на столик-бар, придвинула его ближе ко мне и снова села рядом, едва касаясь своим маленьким плечиком моего, широкого, как стена. – Надолго приехал? – повторила она свой вопрос и улыбнулась. Наверное, если я сейчас скажу, что навсегда, она даже не станет возражать.

– А как ты хочешь?

– Не знаю, – Рамона смущенно отвела взгляд. – Как я могу знать…

– Вот и я не знаю, – я взял со столика чашку и, обжигаясь, отпил крепкий натуральный кофе.

Моя давняя знакомая осталась верна себе – пьет только настоящий черный, не какой-то там растворимый порошок, сделанный предприимчивыми европейцами из залежалого корма для крупного рогатого скота. Впрочем, в их представлении именно такого напитка мы больше всего и заслуживаем.

– Расскажи, как хоть у тебя дела, что делаешь, где работаешь? – спросила Рамона и вдруг осеклась, моментально поняв всю абсурдность своих слов. Где может работать офицер Советской Армии? И что он там такое-этакое может делать? – Я хотела сказать, как служба… – поправила себя моя первая и единственная любовь. – Наверное, ты уже генерал?

– Ага, адмирал! – почему-то возмутился я, поставив обратно на стол чашку. – Куда уж нам, неказистым и непородистым, до таких высот!

Майор я, начальник охраны одного замечательного загородного объекта, где в ворота время от времени врезаются горящие армейские грузовики.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – неуверенно перебила меня Рамона, взяв пальцами за локоть. – Извини, но в последнее время я довольно мало говорю по-русски, может, потому мне плохо ясно…

– Это совершенно ни при чем, солнце мое, я сам еще не все понимаю, – глубоко вздохнул я. – Может быть, попозже и расскажу тебе что-нибудь из этой сумасшедшей истории, но только не сейчас, ладно?

– Ну хорошо, потом так потом. А почему ты не спрашиваешь, как у меня дела?

– А я и так вижу, что хорошо, – я широким жестом обвел комнату, имея в виду полностью замененную за прошедшие годы мебель, да и не только ее. Здесь все поменялось. Может быть, за исключением самой хозяйки.

– Ты ошибаешься, не моя это мебель, и даже Гарик не мой.

– Кто не твой? – переспросил я.

– Пес. Все здесь куплено моим мужем, – Рамона посмотрела мне прямо в глаза. – Бывшим.

– Подожди, подожди! – Я, как оратор, призывающий к тишине слишком расшумевшийся зал, поднял вперед руку. – Ты вышла замуж пять лет назад и развелась… месяца два-три назад, не раньше. Так?