«Диско»

Все сгрудились вокруг них. Кто-то уже тащил маленький походный патефончик. Его поставили на складной табурет, и через минуту голос Ленина зазвучал в палатке.

– Ну и что? – закричал вдруг человек с фонарем, размахивая им. – Что это доказывает? Я не разберу ни слова. С таким же успехом можно сказать, что это сам Карл Маркс.

Все захохотали. Кто-то увесисто хлопнул Лопеса по спине.

– Я немного знаю русские буквы. Там написано «Царь Федор»! – закричал кто-то.

– Не найдется ли у тебя за пазухой чего-нибудь повернее? – закричали Лопесу.

– Нехорошо, когда люди грегочут как ослы, – сказал вконец обиженный старик.

Но вдруг все замолчали и вытянулись. Быстрыми шагами в палатку вошел худой человек в круглых очках, за толстыми стеклами которых смотрели не то прищуренные, не то запухшие от утомления глаза.

– Оле! У вас тут, я вижу, веселая вечеринка с патефоном, – как будто удивился человек, беря фонарь и разглядывая Лопеса.

– Камарадо комиссар… Товарищ комиссар! Эту перелетную дичь захватили вблизи от аванпостов. С ним были два перебежчика – они будто бы убили офицера. А этот принес за пазухой пластинку и уверяет, что это Ленин… Ну,

мы ему и говорим…

– Уна моменто, минуточку, я уже потолковал с теми двумя, – сказал комиссар. – Где пластинка? Ну-ка, старина, разреши нам покрутить твою заветную юлу! Может быть, тебе выпадет счастливое очко.

И снова запустили пластинку, и снова мягкий картавый голос заговорил в палатке, пробиваясь сквозь шорохи, хрипы и треск.

– Смирно, встать! – закричал вдруг комиссар и сам выпрямился. – Это Ленин. Я слышал его на конгрессе Коминтерна в тысяча девятьсот двадцать первом году. Такие голоса не забываются. Это говорит Ленин, камарадос! Ленин с нами, товарищи… Он говорит, что рано или поздно мы победим. Смирно! Мы еще будем наступать!

И люди стояли вытянувшись, застыв, сурово сжав кулаки, вскинув их вверх.

Фонари освещали плотно сомкнутые губы, ресницы широко раскрытых глаз… И давешний шутник, прикрывая фонарь рукой, чтобы свет не бросался в лицо, пробормотал Лопесу:

– Тысяча извинений, компанеро… Вы правы: я форменный осел! Присядьте. Вы устали, а надо набираться сил…