Диссидент-1: Спасите наши души

– Иван, а как твой тесть реагирует? – спросил один из тех, кого я по фамилии не знал. – Он вроде был уже у нас, смотрел «Гамлета»...

Обращался он к тому артисту, который говорил с Высоцким перед моим появлением в гримерке. Его я тоже не узнавал, хотя он казался мне знакомым.

Тот усмехнулся.

– Был, даже дважды, – похвалился он. – И после каждого раза приходил к нам и говорил: «Дыховичный, вашу богадельню скоро закроют, а вас разгонят без выходного пособия! И как вы после этого будете обеспечивать мою дочь и моего внука? Пойдете на паперть побираться?».

Он явно пародировал кого-то, знакомого этой публике, но эта пародия прошла мимо меня. Но эту фамилию я знал - памятью Виктора. Пару лет назад была громкая история с женитьбой этого артиста на дочери Дмитрия Степановича Полянского, зампреда Совмина СССР и члена Политбюро. По нашему направлению даже пронесся небольшой шторм – мол, не предупредили, просмотрели, но в итоге всё обошлось без серьезных оргвыводов.

Слушатели благодарно рассмеялись этому рассказу и налили ещё по одной – на этот раз мне удалось избежать полного стакана. Но я с тревогой смотрел на Нину – та пила наравне с этими зубрами алкогольных наук, быстро пьянела, и, кажется, это превращалось в мою проблему.

– ...Каждый спектакль это интерпретация, – вещал высокий актер, лицо которого мне было немного знакомо – или же это сказывались выпитые два стакана отборной бормотухи. – И каждая постановка осовременивает исходный текст! Поэтому и отношение к нам такое – они просто не понимают, как такое возможно, потому что не учились этому...

С ним бурно согласились – и выпили снова. А мне снова удалось избежать полного стакана. Правда, мою хитрость заметил Высоцкий, но он лишь усмехнулся и ничего не сказал.

– Я недавно читал пьесу одного английского драматурга, Тома Стоппарда, – неожиданно для самого себя сказал я достаточно громко, чтобы меня услышали. – Называется «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Помните же этих персонажей? – мне дружно покивали. – Вот они там главные действующие лица. Очень любопытное переложение истории Гамлета, было бы, наверное, круто поставить у нас. Только перевода ещё нет.

– Я тоже слышал про неё, – поддержал меня Высоцкий. – Марина рассказывала, несколько лет назад эта пьеса фурор на фестивале в Эдинбурге произвела. Думаю, эта Маша не про нашу честь, – он криво усмехнулся. – Хотя, мне говорили, «Иностранка» проявила интерес... Но двух Гамлетов, боюсь, нашей Таганке не разрешат. [3]

Я заставил себя не продолжать эту тему. Пьесу Стоппарда я, разумеется, не читал – видел фильм, который ещё не был снят, а уже студентом ходил на спектакль в какой-то странный театр, название которого напрочь вылетело у меня из головы. В целом мне понравилось, хотя я и ожидал от этой распиаренной пьесы большего; впрочем, мне вдруг стало любопытно, во что её сумеет превратить Любимов, да ещё и с участием Высоцкого. Впрочем, бард был прав – двух Гамлетов Таганка не вынесет.

Вернее, ей не разрешат.

***

Этот спор, наверное, мог бы и продолжиться, но я решил снова взять инициативу в свои руки.

– Владимир, а можно гитару? – спросил я.

И снова этот вопрос был для меня полной неожиданностью.

– Умеешь? – спросил Высоцкий.

Инструмент он передал без вопросов.

– На шестиструнке... но, думаю, и с семью струнами справлюсь, – храбро ответил я, и тут же попробовал.

Вышло на удивление неплохо. Я мысленно вздохнул – прости, тёзка, тебе придется придумать что-то другое, – сыграл простой проигрыш на трех аккордах и запел:

– Песен еще ненаписанных, сколько?...

Слушали меня поначалу невнимательно, но уже второй куплет я исполнял в полной тишине. В принципе, я ожидал на «Кукушку» именно такую реакцию – почва для подобного творчества была уже подготовлена многочисленными бардами, а без электрогитар эта песня вполне могла бы прозвучать и на том же Грушинском фестивале. И стать там хитом.

«Солнце мое, взгляни на меня –

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох – дай огня.

Вот так...»

Я поднял взгляд от гитары и обвел присутствующих долгим взглядом. Актеры и сочувствующие смотрели на меня во все глаза, но никто не решался сказать что-то первым. Но долго это продолжаться не могло.

– Твоя? – коротко спросил Высоцкий.

Я заметил, что он чуть посмурнел – впрочем, много позже о нем писали, что он был очень ревнив к чужому успеху. Ну а «Кукушка» как минимум не уступала его «Охоте на волков», которую он сегодня пел.

Я кивнул.

– Да... но для слушателей исполняю впервые, – я улыбнулся. – Раньше как-то не было повода.

– А хорошо получилось... ведь хорошо же? – он обвел взглядом своих приятелей.

Те дружно подтвердили, что хорошо.

– Тогда... – Высоцкий на мгновение задумался. – У меня... у нас с Иваном скоро концерт будет. Сможешь присоединиться? В середине выйдешь, споешь про кукушку... думаю, народ будет в восторге. А ещё что-то есть?

«Да полно», – хотел ответить я – и не смог.