Диссиденты, неформалы и свобода в СССР

Солженицын взял на вооружение набиравшую силу на Западе критику индустриализма с экологических позиций. Недавно был опубликован знаменитый доклад Римскому клубу «Пределы роста», на который он ссылается. Но Солженицын сделал из западной сенсации не постиндустриальные выводы о коррекции пути социально-экономического развития (как многие западные футурологи), а консервативные (если не сказать — реакционные) выводы. Писатель считает, что сам прогресс следует остановить.

Здесь Солженицын сообщает «граду и миру» мало нового — к этому времени доклад Римскому клубу получил известность в СССР, его выводы дискутировались на официальных совещаниях с участием экологической общественности и чиновников, отвечающих за рациональное природопользование[619]. Но вот интерпретация…

Ссылаясь на доклад «Пределы роста» (о котором слышал, но который, судя по тексту письма, не читал), Солженицын невольно искажает выводы ученых: они предвещают «катастрофическую гибель человечества между 2020 и 2070 годами, ЕСЛИ ОНО НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА»[620]

. Все верно, кроме одного и ключевого слова, включенного в название доклада: «Пределы РОСТА», а НЕ ПРОГРЕССА. Западная постиндустриальная и экологическая мысль ставила вопрос об изменении характера прогресса, который может осуществляться и без роста производства и потребления сырья. А если остановить любое развитие производства и вернуться в Средние века, то нужно куда-то подевать и многократно выросшее после Средневековья население. Возвращение к традиционному обществу требует его сокращения, чтобы на всех хватило ресурсов. А это автоматически ведет к голоду и геноциду.

Проблема прогресса развела Солженицына и Сахарова столь же принципиально, как и Февраль 1917 г.: «Особенно неточным представляется мне изложение в письме Солженицына проблемы прогресса. Пpoгpecc — общемировой процесс, который ни в коем случае не тождественен, во всяком случае в перспективе, количественному росту крупного и промышленного производства. В условиях научного и демократического общемирового регулирования экономики и всей общественной жизни, включая динамику народонаселения, это не утопия, по моему глубокому убеждению, а настоятельная необходимость. Прогресс должен непрерывно и целесообразно менять свои конкретные формы, обеспечивая потребности человеческого общества, обязательно сохраняя природу и землю для наших потомков. Замедление научных исследований, международных научных связей, технологических поисков, новых систем земледелия может только отдалить решение этих проблем и создать критические ситуации для мира в целом»[621].

Медведев поддерживает Сахарова в этом вопросе: «Наша Земля — еще не изглоданное червями яблоко, как думает Солженицын, — возражал Р. Медведев. Затронута пока лишь небольшая часть его кожуры, лишь очень тонкий слой поверхности Земли. Правда, при неумелом и хищническом хозяйничаньи и этого достаточно, чтобы вызвать необратимые и губительные изменения в биосфере Земли и привести человечество к катастрофе. Можно ли предотвратить эту катастрофу и найти пути разумного использования природных ресурсов? Да, безусловно, возможно, и для этого требуется отнюдь не остановка экономического прогресса, а его научное регулирование, возможности которого практически безграничны»[622].

При такой вере в безграничные возможности экономики не долго и попортить кожуру, тем более, что мы живем как раз на ней, а не в глубинах «яблока». Решение глобальных проблем не может быть только технологическим, оно должно быть социальным.

Медведев предлагает и экологический ответ на те вызовы современности, которые Солженицын считает приговором прогрессу — переход на альтернативную энергетику, гибкие, маломасштабные технологии и т. д.[623] Социалистическая мысль и в СССР, как и на Западе, демонстрировала сближение с экологической.

А. Сахаров не согласен, что разукрупнение поможет в решении экологических проблем: «Более сложен вопрос о разукрупнении производства и об общинной его организации. Роль промышленного гигантизма в возникновении трудностей современного мира, с моей точки зрения, сильно переоценивается Солженицыным и родственными ему по духу публицистами. Оптимальная структура производства зависит от стольких конкретных технических, социальных, демографических, даже климатических причин, что навязывать что-либо определенное было бы неразумно»[624].

Конечно, если все живут в супергородах, как будет в это же время предлагать Сахаров, то какое уж тут разукрупнение. А если под небом голубым — то лучше уж подальше от промышленных гигантов, и в то же время не слишком далеко от работы. Уже одно это говорит в пользу разукрупнения. Развитие компактных технологий на грани XX–XXI вв. тоже в пользу этой тенденции. В то же время развитие коммуникаций позволяет части работников селиться вне городов, связываясь с офисом по мере надобности. Это также способствует деурбанизации даже при сохранении крупных производств.