Диссиденты, неформалы и свобода в СССР

Террористические намерения не были отличительной чертой экстремистов времен «оттепели». В 70-е гг. к оружию обращались националисты и «самолетчики», стремящиеся захватить самолет и улететь на Запад. Крупнейший теракт в послевоенном СССР произошел 8 января 1977 г., когда в московском метро прогремел взрыв. Через полчаса еще два взрыва произошло в центре Москвы у мест скопления людей. Погибло 7 и было ранено 37 человек. КГБ и МВД провели широкомасштабное расследование. При множестве ложных ходов, «органы» смогли выяснить, где изготовлена сумка, в которой находилась бомба. Поэтому ко времени подготовки следующей серии террактов КГБ примерно знал, кого искать. Благодаря неосторожности террористов новые терракты, подготовленные к октябрьским праздникам, сорвались, а исполнители были задержаны. Ими оказались молодой рабочий А. Степанян и художник З. Багдасарян. На квартире Степаняна были найдены детали новых бомб и материалы, которые по мнению сотрудников КГБ изобличали как руководителя группы одного из основателей подпольной Национально-объединенной партии С. Затикяна. 3 ноября 1977 г. он был арестован. Процесс 16–20 января 1979 г. был закрытым, Затикян не признал себя виновным. По мнению диссидентов это свидетельствовало о слабости позиций обвинения. В 1997 г. хроникальные кадры процесса были показаны по телевидению (ОРТ). Затикян, понимая, что исход процесса предрешен, откровенно говорил то, что думает — обличал «жидо-русскую империю». Он не считал себя виновным в терактах, потому что не считал их преступными. Власти не хотели выносить такой «сор из избы». Все трое были расстреляны[671].

Экстремизм был одним полюсом подполья. Другим было латентное негодование против правителя. 28,8 % осужденных в 1957–1958 гг. клеветали на КПСС, лично Хрущева, при чем часто — нецензурно[672]. Это не была, конечно, систематическая пропаганда, а скорее негодование. Такие люди есть в любом обществе, и при авторитарных режимах подобные действия наказуемы. С 1959 г. к этой категории недовольных стали применять профилактику, и они могли избежать наказания, если не переходили к активным действиям — будь то расклейка листовок или участие в бунте.

Все флаги

Радикалы хрущевской эпохи представляют широкий идейный спектр:

1. Демократический социализм: в СССР нет демократии и свобод, необходимо добиться их осуществления на основе социализма, что поможет установить и социальное равноправие. Здесь нередка апелляция к югославскому опыту.

2. Демократы: необходима свобода и демократия, свержение антинародного режима. Иногда близкая позиция формулировалась со ссылкой на пример Запада, ее можно характеризовать как либерально-западническую.

3. Консерваторы: необходимо вернуться к дореволюционным порядкам, можно (хотя не обязательно) — с помощью вмешательства Западного мира (такая пораженческая позиция встречается и у либералов).

4. Авторитарный социализм (включая откровенный сталинизм, более размытый эгалитаризм, защиту группы Маленкова-Молотова-Кагановича): критика Хрущева лично и его окружения за перерождение после смерти Сталина.

5. Националисты, как правило настроенные антисемитски..

6. Коммунисты — марксисты-ленинцы (включая незначительное число маоистов).

7. Анархисты.

Эти основные позиции могли смешиваться в пограничных состояниях (демократы и социалисты, авторитарно-социалистические и консервативные националисты и др.).

Пересечение демократической и экстремисткой позиции породило такую типичную для времен Перестройки психо-политическую категорию, как «демшиза», которая, однако, не могла распространиться в авторитарной системе в силу неспособности приспосабливаться к условиям и отсутствия аудитории, способной поддержать антикоммунистический разговор.

Под влиянием передач зарубежного радио в 1962 г. возникла группа НТС. Несмотря на национализм в идеологии НТС, для советских радикалов присоединение к этой антикоммунистической организации означало прежде всего солидарность с Западом.

Идейная структура подпольных кружков сохранилась в следующее десятилетие после «оттепели»[673].

Большинство осужденных в 1957–1958 гг. мыслили в рамках марксизма. Жизнь в капстранах восхваляли только 16,6 % арестованных — радикальное инакомыслие (также, как и более умеренное) было преимущественно социалистическим[674].

8% осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду, вели ее «на религиозной почве»[675].

Из националистических групп крупнейший «поток» был украинским — 3,3 %[676]. Были разоблачены Украинский революционный центр, Объединенная партия освобождения Украины, Украинский национальный комитет, выступавшие за независимость. Но украинский сепаратизм воспроизводился и позднее — в 1958–1961 гг. действовал Украинский рабоче-крестьянский союз. Однако эти группы были настолько малочисленны, что их вряд ли можно считать выразителями преобладающих на Украине настроений.