Дитя в небе

– Позволь мне быть с тобой откровенный.

Саша быстро отвела глаза, и я внутренне вздохнул: о-хо-хо. Когда она снова посмотрела на меня, на лице у нее было подозрительное, грустное выражение. Потом сказала, что я ничем ей не обязан, ведь она тоже что-то получала «в постели». Это прозвучало довольно глупо. Я взял ее за руку, но она, вместо того, чтобы как-то отреагировать на это или пожать мою руку в ответ, лишь взглянула на наши сомкнутые руки и спросила, не означает ли моя «откровенность», что я признателен за прошлую ночь, но должен уйти?

– Нет, моя откровенность означает, что я хочу прямо сейчас признаться тебе в любви.

– Вот уж чего никак не ожидала услышать. Лично я все еще пытаюсь привыкнуть хотя бы к мысли, что мы вместе спим.

– Отлично, привыкай скорее. Привыкай ко мне.

Мы были друг для друга большой, реальной надеждой и, к счастью, осознали это очень скоро. Когда тебе вдруг неведомо откуда приваливает счастье, прежде всего начинаешь подозревать неладное и долго колеблешься, прежде чем воспользоваться им. И у меня, и у Саши в жизни были долгие периоды одиночества, поэтому нам обоим было отлично известно, насколько малы шансы встретить по-настоящему симпатичного тебе человека. Иными словами, не раздумывай слишком долго, а действуй.

В своих «Письмах к молодому поэту» Рильке переписывает одно из стихотворений своего корреспондента Каппуса и отсылает его молодому человеку.

…А эту копию я посылаю Вам, потому что знаю, насколько важно и сколько нового опыта дает заново открытое для себя собственное произведение, написанное рукой другого человека. Перечитайте это стихотворение так, будто никогда не видели его раньше и Вы до самой глубины своей души прочувствуете, насколько оно Ваше собственное…

То, что этот великий человек от руки переписывает стихотворение какого-то любителя, да еще и отсылает его парню, почему-то всегда глубоко меня трогала. Какая щедрость! Кто бы еще додумался сделать такое?

Но потом я встретил Сашу, и она брала многое из того, чем я был или во что верил, и, оставив на взятом свой неизгладимый отпечаток, снова возвращала его мне, но уже таким, каким я никогда раньше его не видел. Может быть, это и есть любовь –желание другого вернуть тебя тебе самому, только уже улучшенного его видением, облагороженного его рукой.

Я попросил ее перебраться жить ко мне.

Она потупилась.

– Мне с этим никогда особенно не везло. – Улыбка ее исчезла, едва успев появиться.

Я протянул руку и погладил ее по голове.

– Меня не интересует, сколько у тебя было побед и поражений. Ты нужна мне такой, какая ты есть, Саша, а не такой, какой мне хотелось бы тебя видеть.

– Ты мне тоже. И это лучшее, с чего можно начать.