Дитя в небе

– Питер Коупленд. – Она улыбнулась ему и немного смущенно пожала плечами.

– Питер Коупленд? Прямо как выпускника Йеля. Она пожала плечами.

– Может быть, не знаю. Просто такое у него должно быть имя.

– О'кей. А у вас с ним все всегда происходит одинаково? Ты больше ничего про него не придумывала?

Она отхлебнула вина и задумалась. Теперь, когда наличие Питера Коупленда перестало быть тайной и он обрел имя, она, говоря о нем, больше не испытывала чувства неловкости.

– Обычно одно и то же – метро, что на нем надето, как он идет за мной. Этого вполне достаточно.

Последняя фраза больно ужалила его. Ведь у него самого было столько разных фантазий с такими разными, но вполне предсказуемыми лицами и антуражами, «Этого вполне достаточно». Он вдруг понял, что завидует ей и этому ее Питеру Коупленду, их полной поглощенности друг другом и их безмолвной чувственной лихорадке.

На следующий день, по дороге на работу, он вдруг остановился прямо посреди улицы, и на лице его расплылась глупая самодовольная улыбка. Зайдя в цветочный магазин, он купил десять тюльпанов – ее любимые цветы – и попросил доставить их к ним домой. На карточке он написал: «Надеюсь, тебе нравятся тюльпаны. Лично я их просто обожаю. Спасибо за комету, которой ты украсила вчерашнее небо. Питер».

И в постели в эту ночь он делал все совершенно по-другому. В темноте он стал совершенно другим человеком. Она не могла его видеть, поэтому он мог быть кем угодно. Ему хотелось быть Питером Коуплендом, только он не знал, как.

Обычно они разговаривали, но в эти полчаса обладания друг другом, он не произнес ни слова. С самого начала она все поняла и с жаром приняла его ласки. Но стоило им начать подплывать к чему-то знакомому, обретенному за проведенные вместе годы, как он тут же изменял направление их движения. Через некоторое время инициативой завладела она и была то сильной, то пассивной в те моменты, когда он меньше всего этого ожидал.

Это оказалось намного лучше, чем можно бы было себе представить, и он снова испытал чувство ревности к Питеру Коупленду. Ни один посторонний мужчина, каким бы расчудесным он ни был, не заслуживал того, что она сейчас предлагала. Все, что давал своим воображаемым любовницам он сам, всегда было сугубо анонимным и быстро забывалось.

В конце, когда она снова произнесла: «Не надо!», он с замиранием сердца подумал, что она говорит это и ему, и кому-то еще. А мгновение спустя, страстно пожелал, чтобы эти слова предназначались только ему.

На следующий день он купил книгу, которую, как он знал, ей хотелось прочитать. На титульном листе он написал: «Надеюсь, тебе это понравится. Питер». Она обнаружила книгу под подушкой. Усевшись в кровати, она положила ее на колени, прикрыла ладонями и замерла. Что же он делает? Нравится ей это или нет?

Наэлектризованность их чувств и желание отправиться сразу в стольких новых направлениях и приводило их в трепет, и немного пугало. Оба задавались вопросом, для кого они это делают – для себя или для кого-то еще?

Всю прошедшую неделю их ночи были долгими изнурительными экспериментами. Он не мог спросить, что ей больше нравится, поскольку все должно было происходить в молчании и общение ограничивалось лишь прикосновениями и движениями. Каждый вечер к восьми часам они начинали возбуждаться и поглядывать на часы. Все, чем они привыкли заниматься, стало неважным и было забыто. Теперь они поспешно натягивали свои новые вторые кожи, и то, что оставалось от дня, поспешно пряталось, потому что было с ними незнакомо.

В четверг она отправилась по магазинам и решила купить ему подарок. В магазине продавец расстелил перед ней на стеклянном прилавке несколько прекрасных кашемировых свитеров: сиреневый, темно-серый, черный. Она никак не могла решить, какой из них выбрать. Только выйдя из магазина, она поняла, что выбрала тот, который гораздо больше пошел бы Питеру Коупленду, а не ее мужу. Это удивило ее, но она не стала возвращать покупку. Она просто ничего ему не скажет.

* * *

На работе он вдруг понял, что трижды написал в открытом перед ним блокноте имя Питер Коупленд. И даже не заметил, как это произошло. Каждый раз имя было выведено другим почерком, будто он старался подделать, а не придумать подпись другого человека.

– Что у нас на обед?

– Твое любимое блюдо – чили.

Он терпеть не мог чили.

На самом деле никакого чили и в помине не было – просто ее маленькая шутка – зато присланные им тюльпаны стояли в новой черно-желтой вазе на столе между ними. Будто в комнате был кто-то еще. Он хотел рассказать ей о том, как писал имя Коупленда, но в данный момент яркие цветы были и без того достаточным свидетельством присутствия того, другого.

Он снова взглянул на них и понял, что смотрит вовсе не на те цветы, которые купил. Те были розовыми, а эти – темно-красными. Куда же она дела его букет?

– Похоже, снова сезон тюльпанов, а? Она улыбнулась и кивнула.

– Вчера я тоже видел, правда, розовые, но просто великолепные. Так и чувствовал, что нужно их было купить для тебя. Похоже, кто-то меня опередил, да?