Дитя в небе

Встреча у меня на квартире в этот вечер прошла удачно. Я объяснил собравшимся – двум мужчинам и одной женщине – примерное содержание «Полночь убивает» и как мы собираемся изменить фильм новыми сценами. Вот и все.

Один из актеров спросил, почему бы нам просто не смонтировать уже имеющийся материал и не запустить картину в прокат? Ведь сидя в кино на фильме ужасов, вряд ли кто-нибудь задумывается о его сюжете.

Я ответил, что это последняя работа Стрейхорна и мы хотим сделать все возможное и спасти ее.

Другой улыбнулся и заметил, что, судя по всему, Уайетт и я сами не знаем, чего хотим добиться новыми сценами. Я согласился и обратил их внимание на то, насколько важно, чтобы они сами крепко подумали над тем, что они считают истинным злом и как можно – да и можно ли вообще – его изобразить. Является ли рак настоящим злом? Являются ли злом боль и отчаяние, которые причиняет им болезнь? Я зачитал им словарное определение зла – «то, что приносит печаль, расстройство или горе» – и спросил, отвечает ли подобное определение их представлениям. Они в один голос ответили – нет. Тогда я попросил их рассказать мне какие-нибудь зловещие истории, рассказать о знакомых им злых людях и о том, почему они считают их злыми, рассказать об их собственных злых поступках.

Работая в труппе, мы постоянно так делали. Театр по большей части просто групповая терапия со зрителями, поэтому сейчас ни для кого из присутствующих это не было чем-то неожиданным.

Эта первая встреча не принесла ничего особенного, но ничего особенного я от нее и не ждал. Чего я добивался и что через несколько часов почувствовал сам, так это пробуждения в них желания вернуться к работе. Преданность и энтузиазм, конечно, очень важные качества, но на самом деле всегда стараешься добиться едва ли не болезненного пристрастия к работе. Чем бы еще они ни занимались помимо театра, вы добиваетесь того, чтобы они думали о нем день и ночь, как наркоманы. И стоит только вам этого добиться, можно начинать. Но никак не раньше.

Уходя, все трое спорили, в чем разница между раком и Гитлером. На прощание я пожелал им спокойной ночи, но они меня даже не слышали.

На следующий день пришлось заниматься всякими мелкими делами, а потом устроить общее собрание труппы, чтобы объяснить, почему я вынужден был их покинуть в такой ответственный момент –буквально накануне премьеры. Встреча не оказалась для меня ни приятной, ни спокойной. Все они прекрасно понимали, что постановка может стать их первым и последним спектаклем. И все много работали, стараясь довести ее до нынешней стадии готовности. Как же я мог их бросить на трех четвертях пути и упорхнуть в Голливуд? Не кажется ли мне, что я поступил довольно эгоистично и непорядочно?

К несчастью, у меня с собой не было заранее заготовленной трогательной речи Сидни Картона о том, что мною двигали гораздо более возвышенные цели. Я действительно бессовестно предавал их. Некоторые из них умрут задолго до того, как нам удастся поставить новую вещь. Когда я спросил, не хотят ли они отложить премьеру «Визита» до тех пор, пока я не закончу дела в Калифорнии, кто-то недобро рассмеялся и сказал, конечно, он-то и рад бы отложить, но вот неизвестно, что скажет его тело?

После того, как все желающие высказались, мы некоторое время просто сидели и смотрели друг на друга. У меня на глазах стояли слезы. И мне не нужно было приглядываться, чтобы понять, что с ними происходило то же самое.

Гараж, где я взял напрокат машину, наряду с прочими услугами предоставлял и нечто, именующееся «идеальная мойка автомобилей». Ожидая, пока оформят бумаги, я спросил служащего, сколько стоит автомойка. Сто долларов. Интересно, что же вы делаете за сто долларов? Моете зубными щетками? Что моете? Все что угодно, приятель.

Всю дорогу до центра меня преследовала мысленная картина, как люди с зубными щетками в руках кишат у свежевымытых машин, и в конце концов она меня убедила. Сто долларов за так вымытую машину? Я бы заплатил.

Это было похоже на одну из тех удивительных телевизионных реклам зубной пасты или пылесосов, в которых грязь или пыль полуперсонифицированы в забавные/злобные мультипликационные создания, которые обожают сверлить дырки в зубах или разносить по всему дому зловонную грязь. И тут внезапно на них, подобно молнии, обрушивается Зубной Патруль (молекулы фтора в полицейской форме) или Король Чистоты, и насмерть поражает всех злодеев. Ну где еще, скажите на милость, добро столь очевидно, дотошно и эффективно?

Проносясь сквозь огни и насыщенные свинцом выхлопные газы туннеля Линкольна, я размышлял о том, как неплохо бы было иметь возможность нанимать особых духов, которые могли бы явиться и задать вашему «я» хорошенькую чистку, миллионами щеток втирая белую искрометную пену в каждый малозаметный или потаенный уголок души.