Дитте – дитя человеческое

Она побежала по берегу, чтобы разузнать об этом, и, забравшись уже далеко, наткнулась на двух барынь. Таких важных и нарядных женщин Дитте никогда еще не видывала. Барыни гуляли под красными зонтиками, хотя дождика не было, да и, кроме того, они ведь шли под навесом зелени. На этих красных зонтиках прыгали пробиравшиеся сквозь листву солнечные зайчики, и похоже было, что на зонтики сыплются огненные денежки. Барыни опустились перед Дитте на колени, словно перед принцессой, и стали ощупывать и разглядывать ее босые ножки, спрашивать, как ее зовут.

Зовут ее Дитте. Дитте-негодница или Дитте-умница… а еще дитятко человеческое.

Барыни с улыбкой переглянулись и спросили, где она живет.

— Конечно, у бабушки.

— У какой такой бабушки? — опять пристали глупые барыни.

Дитте топнула босой ножкой по траве.

— У какой? У своей бабушки, которая бывает слепая, потому что очень много плачет.

Тут барыни словно поумнели и спросили еще только одно: не хочет ли она пойти к ним в гости.

Дитте доверчиво сунула ручонку в руку одной из них и пошла с ними. Ей хотелось узнать, не живут ли они по ту сторону реки у самого бога. Тогда, значит, она повстречала его ангелов.

Они пошли вдоль реки. Дитте сгорала от нетерпения, и ей казалось, что дороге конца нет. Но вот они дошли до мостика, который был перекинут через реку и упирался в железную решетчатую калитку с острыми пиками наверху и внизу, так что нельзя было ни подлезть под нее, ни перелезть. Барыни отперли ее ключиком и опять накрепко заперли за собой. Дитте очутилась в чудесном саду. Вдоль тропинки росли цветы — голубые и красные — и кивали ей головками, а на низеньких кустиках алели крупные ягоды, каких Дитте отроду не пробовала.

Дитте сразу догадалась, что это райский сад, и даже не обтерев рта, красного от ягодного соку, бросилась к одной из барынь и, как-то особенно глядя на нее своими большими темно-голубыми глазами, спросила:

— Я ведь умерла?

Барыни расхохотались, взяли ее в дом, провели через множество нарядных комнат, где ходили прямо в башмаках по толстым мягким шерстяным платкам, разостланным на полу. В самой последней комнате сидела в глубоком кресле седая старушка, с очками на носу, вся в морщинах и в белом спальном чепчике, хотя дело было днем.

— Это вот наша бабушка, — сказала одна из барынь.

Потом обе принялись кричать прямо в уши старушке:

— Погляди, бабушка! Мы поймали лесную фею!

Вот как! Их бабушка, стало быть, глухая? А бабушка Дитте только слепая.

Дитте походила по комнатам, с любопытством разглядывая все кругом, и вдруг спросила:

— А где же сам бог?

— Что такое говорит эта малютка? — воскликнула одна из барынь.

А другая, которая вела девочку за руку, прижала ее к себе и ответила:

— Бог не здесь живет, а наверху, на небе. Она, верно, думает, что в рай попала! — заметила она сестре, указывая на Дитте.

Им, видно, не нравилось, что девочка ходит босиком, и они очень внимательно еще раз осмотрели ее ноги, нет ли на них змеиных укусов или порезов.

— Почему девочка не обуется? — спросила старушка. Голова у нее забавно тряслась, когда она говорила, и седые букольки на висках колыхались, как цветы колокольчиков.

Но ведь у Дитте вовсе не было башмаков.

— Боже! Слышишь, бабушка? У ребенка нет башмаков! Так-таки никаких?!

— У Петрушки есть! — выпалила Дитте с лукавым смехом.

Расспросы ей уже надоели. Понемногу барыни все-таки выпытали, что у нее есть деревянные башмаки, во их надо приберечь на зиму.

— Ну, так дайте ей мои прюнелевые ботинки, — сказала старушка. — Аста, пойди достань; только уж не самые плохие.

— Я возьму, которые еще годятся, бабушка, — ответила одна из молодых барынь, та, которая больше нравилась Дитте.

Дитте обули и угостили разными разностями, каких она отроду не едала и в которых не нашла особого вкуса: другое дело — хлеб, к нему она больше всего привыкла, его и предпочла всему прочему, к великому удивлению всех трех барынь.

— Какая разборчивая! — усмехнулась одна из молодых.

— Ну, это уж грех говорить, что разборчивая, если она всему предпочитает хлеб, — с живостью возразила другая, которую звали Астой. — Девочка, видно, живет в большой бедности. А все-таки какая здоровенькая, погляди!

Она притянула девочку к себе и поцеловала.

— Пусть лучше возьмет с собою, — сказала старушка. — Такие дети природы никогда не едят в неволе. Мой покойный муж однажды поймал на Золотом Берегу маленькую обезьянку, но пришлось ее выпустить — она ни за что не хотела есть.

И Дитте положили съестного в хорошенькую корзиночку из красной и белой соломы да еще надели ей на голову итальянскую соломенную шляпу с широкими полями, а на грудь прикололи большой красный бант. Все это было очень весело, но Дитте вдруг вспомнила бабушку, и ей захотелось домой. Она ухватилась за дверную ручку, — и, делать нечего, пришлось выпустить забавную малютку-фею на волю. И только успели подсыпать ей в корзиночку ко всему впридачу еще немного красных ягод, как она уже перебежала мостик и пропала в лесу.

— Только бы она не заблудилась, — сказала Аста, задумчиво глядя вслед ребенку.