Дитте - дитя человеческое

— Ну да, само собой… Но, видишь ли, когда дело касается сына такого зажиточного хуторянина, то… Учитель — человек хороший, но и ему ведь есть-пить надо. Он боится ссориться с хуторянами. Они ведь все друг за друга горой стоят. Словом, он не советовал мне поднимать дело, — тем более, что мы все равно уезжаем. Он думает, что из этого ничего, кроме новых обид и травли, для нас не выйдет. И это верно! Они могут сорвать нам продажу с торгов, — сговорятся ничего не надбавлять… даже просто не придут на аукцион.

— Значит, ты не ходил с жалобой к сельскому фогту?

— Ходил. Но и он полагает, что из этого дела ничего хорошего не выйдет. Учитель сказал мне еще, что я могу оставить вас дома и не посылать в школу, пока мы не уедем отсюда. Ответственность он возьмет на себя. Все-таки он человек хороший, хоть и побаивается за свою шкуру.

Дитте была недовольна. Ей бы хотелось, чтобы задали хорошую трепку этому большому мальчишке, чтоб ему как следует досталось за то, что он сначала напал на Кристиана, а потом своим деревянным башмаком подбил ей глаз. Ее детский ум уже решил, что на этот раз они получат удовлетворение — ведь для начальства все люди одинаковы.

— А если б я была дочкой хуторянина, а тот мальчишка был из Сорочьего Гнезда — тогда что? — хриплым от волнения голосом спросила она.

— Ну, тогда фогт задал бы ему здоровую порку — самое малое, — ответил отец. — Так уж заведено на белом свете. Нам, людям маленьким, надо с этим мириться. И еще радоваться, если нас не оштрафуют за то, что нас же надули!

— А ты, если встретишь этого мальчишку, не вздуешь его? — спросила Дитте немного погодя.

— Я бы скорее вздул его отца, — но самое лучшее, конечно, не делать этого. Мы — люди маленькие.

В кухню вошел Кристиан.

— Вот я вырасту большой, прокрадусь ночью и подожгу их двор! — сказал он, в глазах его вспыхивали огоньки.

— Что ты болтаешь, мальчуган! Ты хочешь всех нас под тюрьму подвести? — испуганно воскликнул Ларc Петер.

— А не мешало бы их проучить, — отозвалась Дитте, гремя посудой. Она была очень недовольна тем, как обернулось дело.

— Когда же ты поедешь в город просить разрешения на аукцион? — сухо спросила она затем отца.

— Это уж наш фогт устроит, сам вызвался. Он всегда такой обходительный! — с живостью откликнулся Ларc Петер. Он был очень признателен сельскому фогту, так как не любил сам иметь дело с начальством повыше.

— Еще бы! Он рад-радешенек, что мы уберемся отсюда, — продолжала Дитте, все так же непримиримо, — Все они такие. В школе ребята водят хороводы и поют про «сороку-воровку». Она со своим отродьем перетаскала у крестьянина всех цыплят, и он взял длинную палку да и сбил ее гнездо! Думаешь, я не знаю, в кого они метят?

Ларс Петер промолчал и взялся за работу. Он тоже расстроился.

Но вечером, когда они, сидя при лампе, обсуждали планы будущего, все дурное и неприятное было опять забыто. Ларc Петер, выбирая себе место для жилья, надумал перебраться в один рыбацкий поселок, где в былые годы часто закупал сельдь для продажи. В поселке его любили и часто приглашали поселиться у них.

— Там живет один очень дельный человек, трактирщик, всем там ворочает. На него взглянешь — пожалуй, отвернешься, такой урод, но добрая душа. Он обещал мне отвести нам две комнатки, пока мы не построим себе домик, а также помочь мне устроиться в артель лодочников. То, что останется у нас лишнего от распродажи здесь, и пойдет на постройку там.

— Это тот самый карл, о котором ты нам раньше рассказывал? — спросила заинтересованная Дитте.

— Да, он этак наполовину карл, наполовину великан, — помесь карла с великаном, так сказать. Спереди горб и сзади горб, а лицо с коровью морду. Но он же в этом не виноват, сам по себе он человек совсем не плохой. Всем помогает.

Дитте содрогнулась:

— Да это настоящий тролль!

Ларсу Петеру хотелось стать рыбаком. Ему не раз приходилось иметь дело с рыбаками, но сам он никогда не рыбачил, и у него руки зудели — испробовать этот промысел. Дитте не возражала. Значит, опять она попадет на берег моря, о котором осталось у нее смутное воспоминание со времен ее жизни с бабушкой. Там можно будет окончательно забыть здешние неприятности, а пожалуй, и прозвище живодеров и злую судьбу — все.

Оставалось только решить, что именно надо забрать с собою. Но когда дошло до дела, как тяжело оказалось расстаться с той или иной вещью. И когда они вдвоем составили на грифельной доске Кристиана список того, что пойдет с молотка, то список вышел не велик. Чуть ли не все хотелось им забрать с собою!

— Надо будет еще разок пересмотреть все и вычеркивать, не жалея, — сказал Ларc Петер. — Невозможно перетащить с собою в поселок весь дом и всю скотину. Деньги-то ведь и там понадобятся, да еще как! И не малые деньги!

Они стали вновь перебирать все — одно за другим. Насчет Большого Кляуса спора не было. Грех оставить его на старости лет у чужих людей. Неужели нельзя будет прокормиться с ним и там, в дюнах? Да и неплохо иметь собственную лошадь. Это как-то внушает людям больше почтения. И подработать, пожалуй, можно будет кое-что, имея лошадь и телегу.