Дюна

– И есть люди, которые займут важное положение на Арракисе, когда Империя вынуждена будет принять мои условия, – продолжил Пол. – Один из этих людей – Стилгар. И я вовсе не хочу откупиться от него. Не из одной благодарности займет он свое место, хотя я, как и многие здесь, обязан ему своей жизнью. Нет! Потому лишь, что он мудр и силен. Потому, что он правит своим ситчем, повинуясь собственному разуму, а не одним обычаям. Вы думаете – я глуп? Вы думаете – я отрежу свою правую руку и брошу ее истекать кровью здесь, на полу пещеры, только чтобы развлечь вас?

Пол жестко оглядел собравшихся.

– Кто здесь дерзнет сказать, что не я законный правитель Арракиса? Или мне придется доказать это, прирезав каждого вождя фрименов во всем эрге?

Стилгар шевельнулся рядом с Полом, вопросительно поглядел на него.

– Разве стану я ослаблять собственные силы, когда они мне нужнее всего? – спросил Пол. – Я – ваш правитель, и я говорю вам: не время нам теперь убивать друг друга, пора обрушиться всей силой на истинных наших врагов… На Харконненов!

Молниеносным движением Стилгар извлек свой крис и, взмахнув им над головами толпы, провозгласил:

– Да здравствует герцог Пол-Муад'Диб!

Оглушительный рев огласил пещеру, перекатываясь из угла в угол. Они выкрикивали нараспев:

– Я хья чухада! Муад'Диб! Муад'Диб! Я хья чухада!

Джессика повторила про себя: «Да здравствуют бойцы Муад'Диба!»

Все сработало так, как и замыслили они втроем со Стилгаром.

Крики начали медленно затихать.

Когда вновь воцарилось молчание, Пол обернулся к Стилгару и сказал:

– Стилгар, на колени!

Тот немедленно опустился.

– Дай мне свой крис, – произнес Пол. Стилгар повиновался.

«Мы замышляли не так», – подумала Джессика.

– Повторяй за мной, Стилгар, – приказал Пол, вспоминая слова присяги, которую слыхал при отце. – Я, Стилгар, получил этот нож из рук моего герцога…

– Я, Стилгар, получил этот нож из рук моего герцога, – повторил Стилгар, принимая молочно-белый клинок из рук Пола.

– И там будет мой нож, куда пошлет его герцог.

Медленно и торжественно Стилгар повторил эти слова. Вспомнив о Лето, Джессика еле сдержала слезы, тряхнула головой. «Раз понятны причины, – подумала она, – нельзя позволять себе так волноваться».

– Этот клинок будет служить моему герцогу и сеять смерть среди врагов его, пока течет кровь в моих жилах, – закончил Пол.

Стилгар повторил.

– Поцелуй нож, – приказал Пол.

Стилгар повиновался, а потом, по обычаю фрименов, поцеловал десницу Пола. Повинуясь его кивку, он убрал клинок в ножны, поднялся на ноги.

Толпа потрясено вздохнула, до Джессики донеслись слова: «Гласит пророчество: Бинэ Гессерит покажет нам путь, и Преподобная Мать увидит его». Из дальнего угла кто-то крикнул:

– Она показывает нам путь руками сына.

– Этим племенем предводительствует Стилгар, – объявил Пол. – Пусть никто не дерзнет оскорбить его. Я говорю его устами. Его приказы – мои приказы.

«Мудро, – решила Джессика. – Вождь племени не должен терять лица перед теми, кто ему повинуется».

Пол негромко сказал Стилгару:

– Вышли этой же ночью пескоходов, разошли сайелаго, я собираю совет. А потом приведи Хатта, Корбу, Отейма и еще пару лейтенантов по своему выбору ко мне в комнаты – надо готовить план битвы. Совет вождей, когда они соберутся, следует начать с сообщения о победе!

Кивком Пол подозвал к себе мать. Вместе они спустились с возвышения и через толпу направились к центральному проходу, окруженному жилыми комнатами. Из толпы к Полу протягивались руки, его окликали.

– Муад'Диб, нож мой будет там, куда пошлет его Стилгар! Веди нас в бой, Муад'Диб! Пора залить этот мир кровью Харконненов!

Взвешивая эмоции толпы, Джессика поняла – их оружие отточено. Эти люди готовы к бою и уже не могли быть еще более готовыми. «Мы ведем их в бой в точке наивысшего воодушевления», – подумала она.

Оказавшись в своей внутренней комнате, Пол усадил мать, сказал ей «Подожди» и нырнул, раздвинув занавеси, в боковой проход.

Когда он исчез, в комнате стало тихо, так тихо… сюда не доносился даже слабый шелест вентиляторов, гнавших воздух в ситче.

«Должно быть, приведет сейчас Гарни Холлика», – подумала она и удивилась странному сочетанию эмоций в своей душе. Гарни и его музыка… на Каладане с ними всегда были связаны часы удовольствия… Так было до Арракиса. Там, на Каладане, жила не она – кто-то другой. За прошедшие после отъезда неполные три года она изменилась… Совсем. И увидеть вновь Гарни – значило вновь переосмыслить свое перерождение.

Справа от нее на низком столике покоился кофейный сервиз Пола – рифленые чашки из сплава серебра с яшмиумом, те, которые он унаследовал от Джемиса. Она посмотрела на сервиз, подумав, сколько же рук прикасалось к этому металлу. Чани уже месяц подавала в нем Полу кофе.