Дюна: Дом Атрейдесов

Дункан стремительно взобрался на одно из деревьев, росших посреди поля, присоединившись к другим, охваченным паникой фермерам. Он повис на низких ветвях, опушенных испанским мхом, посмотрел вниз и увидел под ногами волну. Под водой можно было различить чешуйчатых хищников, чьи пасти были усажены многочисленными острыми зубами. Несколько рыб-пантер отделились от стаи и принялись описывать круги вокруг дерева, на котором нашел убежище Дункан.

Несколько тварей высунулись из воды, опираясь на свои рудиментарные передние конечности, плавники, превратившиеся в какое-то подобие неуклюжих лап. Вытянувшись из воды почти на всю длину корпуса, эти хищные, смертоносные рыбы жадно смотрели на Дункана. Влажные, мигающие глаза в упор рассматривали мальчика, висевшего в опасной близости от поверхности воды. В мгновение ока Дункан взобрался повыше. Рыба-пантера нырнула и поплыла дальше и постепенно исчезла из вида, присоединившись к остальной стае, которая прочесывала рисовое поле.

На следующий день, разделив с семьей фермера ее скудный завтрак, мальчик отправился на побережье, где смог устроиться рабочим по сетям на рыбацкой лодке, которая бороздила воды теплого южного моря. В конце концов эта лодка могла доставить его к тому континенту, на котором находился Замок Каладана.

Все следующие недели он вытягивал сети, чистил рыбу и ел свою честно заработанную на этой галере пайку. Кок использовал при приготовлении пищи массу незнакомых Дункану пряностей. От каладанского перца и горчицы у не привыкшего к острым приправам мальчика поначалу текло из глаз и из носа. Экипаж смеялся над ним, приговаривая, что он не станет мужчиной до тех пор, пока не научится есть пряности. К удивлению рыбаков, Дункан вскоре приучил себя к такой пище и даже стал требовать добавки. Дошло до того, что он стал есть острого больше, чем все остальные члены экипажа. Рыбаки перестали смеяться над ним и принялись хвалить.

В конце путешествия один из матросов, спавший в кубрике на соседней койке, посчитал, что Дункану девять лет и шесть недель.

– Я чувствую, что я гораздо старше, – признался в ответ Дункан.

Он не ожидал, что потребуется так много времени, чтобы добраться до пункта назначения, но нынешняя его жизнь была невообразимо лучше прежней, несмотря на тяжелый труд. Он чувствовал свободу, которой попросту не знал раньше. Экипаж корабля стал его новой семьей.

Однажды пасмурным днем корабль вошел в порт. Дункан сошел на берег, навсегда покинув море. Он не стал просить плату, не предупредил ни о чем капитана – он просто сошел на берег и не вернулся. Морское путешествие было всего лишь этапом более важного пути.

Однажды в одной из темных аллей порта какой-то матрос с другого судна попытался изнасиловать Дункана, но ретировался, столкнувшись с железными мышцами и безошибочными рефлексами мальчика. Дункан оказался не по зубам взрослому мужчине. Покрытый синяками и кровоподтеками, негодяй позорно бежал.

Дункан начал свой нелегкий путь на север континента. Мальчик ловил на дорогах попутные грузовики, прятался в туннельных поездах и грузовых отсеках попутных орнитоптеров. Месяц шел за месяцем, но Айдахо неуклонно приближался к цели своего путешествия – Замку Каладан.

Часто шли дожди, и ему приходилось прятаться от них, свернувшись калачиком под деревьями. Но даже вымокнув до нитки и проголодавшись, Дункан не мог сравнить эти мелкие неудобства с теми несчастьями, которые пришлось ему пережить в Охраняемом Лесу, когда за ним охотились люди Харконненов, когда ему пришлось ножом резать себе плечо, когда он мерз и голодал. По сравнению с такими ужасами нынешние неприятности можно было просто не замечать.

Иногда он вступал в разговоры со случайными попутчиками, слушал их рассказы о популярном герцоге, узнавал фрагменты истории Атрейдесов. На Гьеди Первой никто и никогда не обсуждал таких вещей. Люди держали при себе свое мнение и рассказывали о себе только под страхом тюремного заключения. Жители Каладана, напротив, охотно рассказывали о себе. Дункана потрясло открытие, сделанное во время этого путешествия: народ действительно любил своего вождя.

Каким контрастом было положение на Гьеди, где из уст в уста, шепотом передавались рассказы об ужасах, творимых Харконненами. Народ там был охвачен страхом от действительных и мнимых наказаний, которые ждали любого ослушника, которыми каралось малейшее неповиновение или намек на сопротивление. На этой планете народ же скорее уважал, чем боялся правителя. Дункану говорили, что старый герцог ходил по деревням и рынкам в сопровождении лишь почетного эскорта, навещал людей в их домах и никогда не носил защитного поля или оружия, он не боялся неожиданного нападения.

Барон Харконнен на Гьеди Первой никогда не осмелился бы так себя вести.

Мне должен понравиться этот герцог, подумал однажды ночью Дункан, свернувшись под одеялом, которое одолжил ему один из добросердечных попутчиков…