Наконец на горизонте появилась коническая вершина Эбонитовой горы, плотного черного уснувшего вулкана, усеянного острыми обломками скал. Да и сам камень был таким черным, словно его облили смолой.
Казармы гарнизона представляли собой расположенные, как куски головоломки, плоские, лишенные украшений дома. Городок был похож на муравейник, окружавший ямы рабов и обсидиановые шахты. Между огороженными ямами и полковыми лагерями располагались дома, обслуживающие предприятия, гостиницы… и маленький дом удовольствий, устроенный для утехи солдат Харконненов.
Итак, Гурни пробрался сюда незамеченным. Хозяева жизни не могли даже на мгновение допустить саму мысль о том, что низкий и подлый крестьянин, не отягощенный образованием и лишенный денег, отважится на свой страх и риск пересечь Гьеди Первую, будет следить за солдатами и иметь в голове личную цель.
Однако теперь надо было думать о том, как проникнуть в то место, где заточена Бхет. Гурни прятался и ждал, наблюдая за жизнью военного городка и пытаясь выработать план. Выбор был невелик.
Однако это не должно его остановить.
Низкорожденный, необразованный человек не мог даже думать о том, чтобы, притворившись своим, проникнуть на территорию гарнизона, поэтому Гурни сразу отбросил такую возможность пробраться в дом удовольствий. Вместо этого он устроит дерзкий налет. В одну руку он взял обрезок металлической трубы, найденной на свалке, а в другую – нож. Скрытностью придется пожертвовать ради быстроты.
Он ворвался в дом удовольствий через боковую дверь и подлетел к администратору, морщинистому старику, сидевшему на плетеном стуле за столом в вестибюле.
– Где Бхет? – заорал пришелец, подивившись звуку собственного голоса – он так давно его не слышал. Сунув лезвие ножа под жилистый подбородок старика, он еще раз задал свой вопрос: – Где Бхет Халлек?
На мгновение Гурни растерялся. Что, если в домах удовольствия для харконненовской солдатни женщин не называют по имени? Дрожа всем телом, старик увидел свою смерть в горящих глазах и покрытом шрамами лице Гурни.
– Камера двадцать один, – прохрипел он.
Гурни подтащил администратора прямо на стуле к шкафу и запер его там. После этого он бросился в длинный коридор.
Несколько угрюмых полуодетых в харконненовскую форму клиентов удивленно покосились на Гурни. Из-за закрытых дверей слышались вопли и глухие ритмичные удары, но у Халлека не было времени обращать внимание на эту мерзость. Все его существо было сосредоточено на одном:
Поле зрения сузилось в точку. Наконец он увидел нужную дверь. Отвагой он выиграл какое-то время, но он понимал, что потребуется всего несколько мгновений, чтобы вызвать сюда солдат. Гурни не знал, сколько времени потребуется ему для того, чтобы освободить Бхет и вывести ее в укрытие. Потом они убегут в глушь, где их никто не найдет, но что делать потом, Гурни не знал.
Он не мог думать. Он знал только одно: надо сделать эту отчаянную попытку.
Номер был написан на имперском галахском языке на перемычке двери. Изнутри слышалась какая-то возня. Мускулистым плечом Гурни вышиб дверь, которая с грохотом упала на пол камеры.
– Бхет! – Испустив дикий рев, он вбежал в тускло освещенную комнату, держа в одной руке нож, а в другой металлическую дубину.
Бхет, лежавшая на койке, сдавленно вскрикнула, и он, обернувшись на этот вскрик, увидел, что сестра привязана к кровати тонкой проволокой. Толстый слой цветной мази, словно воинская маскировка, был нанесен на груди и на нижнюю часть тела, а два голых солдата отпрянули от своей жертвы и застыли на месте, как испуганные змеи. Оба держали в руках какие-то странные инструменты, один из которых с шипением рассыпал искры.
Гурни не желал понимать, что именно эти подонки делали с Бхет, он попытался не думать о тех садистских пытках, которым они подвергали его сестру. Его рев перешел в сдавленный крик, когда он увидел ее и остолбенел. Вид униженной Бхет, осознание той трагедии, которая происходила с ней все прошедшие четыре года, обрекли его попытку спасения сестры на провал.
Только одно мгновение он колебался, стоя с отвисшей от ужаса челюстью. Как изменилась Бхет – лицо ее вытянулось и постарело, тело стало худым и было покрыто синяками… какая разительная перемена по сравнению с той семнадцатилетней красавицей, которой она была раньше. За ту долю секунды, которую Гурни простоял в нерешительности, его порыв иссяк.
Солдатам потребовалась именно эта доля секунды, чтобы вскочить с кровати и напасть на него.
Даже без рукавиц, сапог и бронежилетов они повалили Гурни на пол, сбив его с ног. Они точно знали, куда надо бить. Один из солдат поднес к шее Гурни свой искрящийся инструмент, и Халлек почувствовал, как онемела вся левая половина тела. Он непроизвольно дернулся.
Бхет мычала что-то нечленораздельное, пытаясь освободиться от проволочных пут, которыми она была прикручена к кровати. Как это ни странно, но Гурни успел заметить на шее сестры тонкий белый шрам. Они вырезали ей гортань.