Дюна: Дом Коррино

Йохса и Мохиам появились на верхней площадке лестницы в тот момент, когда покрытая синяками и кровоточащими ссадинами Анирул пыталась сесть. Мохиам поспешила вниз и опустилась на колени возле супруги императора. Делая вид, что хочет ей помочь, Вещающая Истину взяла Анирул за руку и за талию, чтобы не дать ей снова ускользнуть.

Над Анирул, внимательно разглядывая травмы, склонилась Йохса.

– Этот нервный срыв надвигался давно, боюсь, что ей станет еще хуже.

Медицинская Сестра уже начала вводить Анирул большие дозы психотропных препаратов в безуспешной попытке утишить бурю голосов Другой Памяти.

Мохиам помогла раненой Сестре встать на ноги. Глаза Анирул бегали, как у затравленного зверя. Она озиралась, со страхом вглядываясь в темные углы лестничной площадки.

– Голоса в моей голове не стихают. Они хотят, чтобы я присоединилась к ним.

– Не говорите этого, миледи. – Мохиам воспользовалась успокаивающими интонациями Голоса, что, впрочем, не возымело действия на Анирул. Медицинская Сестра залепила антисептическим пластырем рану на лбу императрицы. Мохиам и Йохса медленно повели Анирул в спальню.

– Я слышу, как они кричат в моей голове, но разбираю только фрагменты предложений на разных языках. Одни я понимаю, другие же совершенно мне незнакомы. Я не могу понять, что они пытаются сказать мне, почему они так встревожены. – Голос Анирул дрожал от душевной боли. – Лобия тоже там, но даже она не может справиться с остальными и помочь мне.

Медицинская Сестра налила Анирул меланжевого чая из горячего чайника на ночном столике. Упав на старинную кушетку в гостиной, Анирул обратила взор своих ореховых глаз на темную фигуру Мохиам.

– Йохса, оставь нас. Мне надо поговорить с императорской Вещательницей. Наедине.

Медицинская Сестра сделала недовольный вид, но затем, ворча, все же подчинилась и вышла. Лежа на диване, Анирул испустила прерывистый вздох.

– Какое же тяжелое бремя эти тайны.

Мохиам, пристально глядя на Анирул, сделала глоток чая, чувствуя, как меланжа теплой волной оживляет ее сознание.

– Я никогда так не считала, миледи. Думаю, что это великая честь, обладать важной информацией.

Леди Анирул отпила тепловатого чая и сморщилась, словно это было горькое противное лекарство.

– Скоро Джессика родит дочь, которой суждено произвести на свет долгожданного Квисац-Хадераха.

– Дай нам Бог дожить до этой минуты, – как молитву произнесла Мохиам.

Теперь Анирул вела себя совершенно разумно. Понизив голос, она заговорила:

– Меня мучают очень серьезные сомнения. Как Мать, отвечающая за Квисаца, я одна вижу и помню все детали, связанные с нашей селекционной программой. Почему так встревожены голоса Другой Памяти и почему это происходит именно сейчас, когда мы близки к достижению нашей цели? Не стремятся ли они предупредить нас об опасности, угрожающей дитя Джессики? Может быть, мы стоим на пороге страшного несчастья? Не окажется ли мать Квисац-Хадераха не тем, что мы ожидаем? Или что-то произойдет с самим Квисац-Хадерахом?

– Осталось всего две недели, – сказала Мохиам. – Джессика скоро родит.

– Я решила, что мы должны выяснить хотя бы часть правды, чтобы суметь лучше защитить ее саму и ее дочь. Джессика должна понять свое предназначение и его важность для всех нас.

Мохиам сделала еще один глоток чая, стараясь скрыть удивление этим неожиданным предложением. Она очень любила свою дочь, которая одновременно была и ее воспитанницей на Валлахе IX. Будущее Джессики, ее предназначение были более величественны, нежели предназначение Мохиам или Анирул.

– Но стоит ли открывать ей так много, леди Анирул? Вы хотите, чтобы именно я поговорила с ней?

– В конце концов, ты ее биологическая мать.

Да, согласилась Мохиам, девочке надо открыть хотя бы часть правды. Даже в своем смятенном состоянии леди Анирул была права. Но Джессике не стоит знать, кто ее отец. Это было бы слишком жестоко.

***

Есть очевидная необходимость постоянно прилагать усилия в обстановке, где можно погибнуть от малейшей ошибки.

Граф Хазимир Фенринг. «Оправдание риска. Записки изгнанника»

По пути на Икс, оставив императора пожинать посеянные им самим политические проблемы, граф Хазимир Фенринг думал о тех изощренных, жестоких и исключительно болезненных способах умерщвления, которые следовало бы применить в отношении Хайдара Фен Аджидики, чтобы расквитаться с ним за лицедела.

Но ни один из способов не казался достаточно жестоким.