Дюжина ножей в спину

Я часто отдыхал в этом кафе, наблюдал за окружающей жизнью. Здесь же я писал письма своим близким, друзьям и политикам в Россию, а также статьи для газет и журналов. Потом я обычно ехал в Сорбонну - ведущий европейский университет, где у меня много друзей и где мне раньше уже приходилось читать лекции. Я договорился о чтении лекций и проведении ряда семинаров среди студентов русского отделения по проблемам посткоммунистической России. Заодно пристрастился к изучению богатейших университетских архивов - мог провести в библиотеке весь день до позднего вечера, изучая преимущественно мемуары и документы видных русских эмигрантов первой волны. Там же я работал над рукописью своей последней книги. Чувствовалась связь поколений русских эмигрантов - их роднило и роднит психологическое восприятие жизни вне Родины. Быть может, спустя век или больше и эту мою книгу будет изучать в библиотеке Сорбонны какой-нибудь опальный русский политик, живущий в эмигра-ции какой-нибудь седьмой или восьмой волны. Такова уж, видимо, судьба опальных русских политиков!

Из библиотеки я ехал либо в гостиницу, либо на встречи со своими парижскими друзьями и знакомыми, благо приглашений было достаточно. Среди них я находился в родной, теплой, по-русски радушной обстановке. Беседы длились до позднего вечера, потом я тактично покидал приветливых хозяев. До полуночи я вновь погружался в одиночество в своей гостинице. В России номер моего гостиничного телефона знали считанные люди - жена, родные, самые доверенные соратники. Звонков было мало, в основном по утрам. Я и не стремился к активному телефонному общению с Россией: слишком много я хотел сказать, но слишком мало хотела услышать Россия. В те недели российская публика жаждала только "жареных" фактов о моем исчезновении из Санкт-Петербурга, а мне абсолютно не хотелось удовлетворять этот обывательский интерес.

Так пролетел почти месяц. Оплата очередного счета за проживание в гостинице повергла меня в уныние. На калькуляторе я суммировал все прежние счета - получалось что-то около 2000 долларов США в месяц. Многовато для такой гостиницы, ведь за тысячу можно взять в аренду одно-двухкомнатную квартиру.

Без знатоков парижского рынка недвижимости и без знания французского языка арендовать апартаменты практически очень сложно. И почти всегда неизбежны промахи. Потому я обратился к друзьям за помощью. При их поддержке я посетил несколько агентов, но меблированных однокомнатных квартир в приличных районах Парижа очень мало. А заниматься обустройством пустой квартиры всем самым необходимым показалось мне тяжким делом. В отчаянии я был согласен поселиться даже на окраине, лишь бы поскорее найти свой кров и сэкономить деньги.

Меня выручил приятель Владимир, который жил в неплохой четырехкомнатной квартире невдалеке от Эйфелевой башни. После некоторых колебаний я согласился. Он отвел мне одну комнату, 12 квадратных метров, оснащенную всем самым необходимым - кроватью, шкафом, письменным столом и телефоном.

На следующий день я с Владимиром уже осваивал ближайший к моему новому жилью недорогой продуктовый магазин-супермаркет. Обилие товаров, поименованных только на французском языке, да к тому еще и неведомых мне прежде, с трудно определяемыми различиями в пределах одного вида или сорта, скажем, рыбного салата или рыбы в томате, - вот в этом продовольственном океане я начал разбираться с помощью друга.

Продовольственные магазины на Западе сегодня уже не так поражают наше воображение, как было несколько лет назад, когда после пустоты наших прилавков советский человек обалдевал от западного богатства и разнообразия. И все же, хотя и у нас прилавки сегодня заполнены товарами, со здешним изобилием их не сравнить. Десятки сортов рыбы и морских продуктов в свежем, замороженном и полуприготовленном виде (нужно только разогреть в микроволновке), мясные ряды, тянущиеся на десятки метров, овощи и фрукты со всех континентов, не говоря уже о множестве сортов чая, кофе, какао, различных напитков, сладостей и т. д. и т. п.

Наша экскурсия началась с молочно-сырного отдела. Сразу же на память пришел анекдот времен Горбачева, который я рассказал Владимиру: встретились Миттеран и Горбачев и обсуждают свои проблемы. Миттеран говорит: "Господин Горбачев, представьте себе, как трудно управлять страной, в которой производится более 400 сортов сыра". - "Вы и понятия не имеете, господин президент, о трудностях управления страной, в которой нет ни одного сорта сыра", - отвечает ему Горбачев.

В этом небольшом супермаркете четырехсот сортов сыра не было, но все же не менее ста наименований имелось в наличии.

- В нашем магазине, - говорил Владимир, - можно набрать еды для любого стола: хочешь - китайского, хочешь - японского, хочешь - индийского или мексиканского, сильву пле! Но нам ведь нужен русский!

- Можно вместе со шведским, - рассмеялся я.