Дюжина светлых. Лайт версия

Моя дочь, верующая в то что однажды я стану потоком разучилась говорить вскоре след за своим любимым сумашедшим отцом. Пропасть в которую мы спускались вела из шестиконечной звезды в панцирь бессмертного.

Бессмертие стало панцирем для тех кто боится придти к себе. Так мы вошли на Эверест вместе.

3

Когда человек пишет исключительно для себя, а не для того чтобы кто-то прочитал и воспринял, то он не имеет права быть собой. Такой вот парадокс художественного текста. Если же и не вышел из меня концептуалист, то признаюсь в самом страшном грехе своем, разложившим меня на куски как личность, этот грех и есть нечто иное как художество. И чтобы искупить этот грех надо подружиться с немым, ибо живой всегда тянется к звезде, как ребенок к янтарному черепу куклы…

4

А что может ответить кукла своему мучителю? Как пустышке, лишенной воли и всех признаков жизни научиться говорить? И останется ли оно в таком случае само собой?

5

Любо дорого глядеть как немые чистят картофель! Желтый, белый, но парадоксально при этом грязный картофель. Как уверенно эти тихие мертвые люди держат нож! Как спокойно они вычищают катышки. Но один человек умеющий говорить не способен на подобное, уверяю вас, милые мои, случайные читатели! Дорогие читатели, если у Вас появилась возможность самолично наблюдать подобные сцены, знайте что это и есть абсолют. Подобно кожуре которая слетает из под пера поэта, благородного и приятного, так и быт лишает человек думать не ограниченно

Ибо человек, который любит считать и комбинировать звезды не может быть инвалидом!

Якоб Хлебски

го звали Якоб Хлебски. И занятие, которое он выбрал – класть асфальт.

У него не было возраста. У него были сильные загорелые плечи и тяжелый взгляд.

Волосы Якоба были цвета черного. Нос римский.

Хлебски его не настоящая фамилия. Настоящая фамилия – N

Каждый день без выходных он клал плитку асфальта, и пот градом лил с его лба под палящим огненным светилом.

На перерыв Хлебски уходил только вечером. Когда темнело. Его досуг заключался в потягивании пива Батт.

Жил Якоб в доме на колесах. И между людьми нашего города назывался бродягой.

2.

В его фургоне не было мебели. Только кушетка и холодильник, который набивался холодным пивом и рыбой с каждой получки.

3.

Хлебски не любил говорить с людьми. За всю жизнь в нашем городе очевидцы слышали его голос лишь пару раз. При этом отмечалось, что голос был сиплый и грубый.

4.

Продавцы в киоске, что продавали пиво называли Якоба бесспрезорником.

Смотрели сурово, хотя в душе и уважали за тяжелою работу, которую он выполнял в нашем городе.

5.

Можно было часами наблюдать, как Якоб усталый и грязный поттягивает пиво из своей бутылки. Медленные, неторопливые глотки наполняли тишину ночной улицы.

Он становился частью бутылки, принимая ее жизнь к себе в желудок.

6.

Жизнь текла своим чередом: люди ходили по асфальту вымощенному Якобом. Топтали каблуками его пот. Люди ходили по асфальту с офиса домой по вымощенной дороге. Старели.

Якоб же казалось не старел. На лице так и не появилось ни одной морчщины. С каждым годом пил он больше, и досуги его становились продолжительнее.

Но морщин от пьянства, как не странно не появлялось. Лишь реденькая седина- появилась у него через четыре год. А еще через год по воскресеньям он уже не выходил класть асфальт. У Якоба появился выходной. Он закрывался в своем фургоне, и лежа на неудобной кушетке, смотрел в потолок, осозновая что это его небо.

7.

И вот, что хотелось бы сказать. Я улышал голос Якоба Хлебски однажды: и могу уверить каждого- это голос который сидит в каждом из нас. Голос пота и бессконечного пути от конца к началу и по кругу.

Поезда

Валентина стояла на вокзале и наблюдала за поездами. Поезда были ее друзья, она чувствовала их своей душой, всем сердцем, понимала как им трудно но ничем не могла помочь. А поезда уезжали и приезжали, люди с большими авоськами высаживались в город, пыхтя и покачиваясь после большой дороги. Валентина любила наблюдать за людьми, но не понимала их, ее были ближе и понятнее поезда. Можно сказать, что Валентина сама была таким поездом, идущая в путь от одной бесконечности к другой.

В ее планах было построить самой поезд, она собирала детали. И вот ей остался один гвоздь, и она знает где ее найти. Последний гвоздь в ее уме, но чтобы до него добраться нужны, нужны годы медитации и работы в лесу, чтобы гвоздь образовался материально.