Дивная золотистая улика

– Суворов! – мой напарник снова взмахнул правой рукой. – Нашла время образованность показывать! Богданов-то свой маневр хорошо знал! Тянул из тебя данные, как хотел! А такой лозунг слышать не приходилось: «Болтун – находка для шпиона»? Ну сама бы головой подумала: при твоем-то опыте работы какие у тебя могут быть информаторы? Откуда? И на будущее имей в виду: всякий, кто сам набивается тебе в информаторы, собирается тебя облапошить.

– Прямо уж обязательно облапошить? – конечно, я понимала, что моя попытка спорить с Гошей бессмысленна и бесполезна, но по инерции продолжала что-то вякать.

– Не обязательно. Могут обжулить, объегорить или просто использовать как канал для передачи и распространения дезинформации. А ты повела себя как тот ослик, что увидел перед носом морковку…

Обычно Гошины воспитательные лекции продолжались не менее часа, но в этот раз мне повезло – Елизавета Максимовна свернула в проезд между домами и остановилась у торца новенькой пятиэтажки.

– Приехали? – перебил себя на полуслове Гоша.

– Да, – обрадовалась я. – Второй подъезд, двадцать пятая квартира.

Напарник одарил меня таким взглядом, что я поняла: рано обрадовалась. Это не конец пьесы, это всего лишь антракт. Перерыв на работу. А все, что сейчас недополучила, не пропадет. Гоша еще выберет свободное время и продолжит. Возможно, с привлечением дополнительных авторитетов: Сан Сергеича и Нины.

Я так откровенно загрустила, что Гошка удовлетворенно хмыкнул и дернул меня за рукав:

– Кому сидим, болтушка? Пошли, нас Дама Икс заждалась.

Положим, ни Дама Икс, ни ее матушка, нас вовсе не ждали – даже открыли не сразу. Только когда Гошка, вдобавок к изящной соловьиной трели звонка, замолотил по двери мощными кулаками, перед нами замаячила щель, перечеркнутая цепочкой.

– Вы? Здесь? – с ужасом и отчаянием вскрикнула Елизавета Максимовна.

– Вы, конечно, имеете право нас не впускать, – вежливо заговорил Гоша, – но это ничего не изменит. Мы сделаем один звонок, и через полчаса сюда приедет следователь, которому вы будете обязаны открыть.

– А если я вас впущу, вы своему следователю звонить не станете, – горько усмехнулась она.

Гоша промолчал. Дверь закрылась, звякнула цепочка, и через мгновение мы вошли в коридор. Елизавета Максимовна как-то странно дернула руками – не то развела ими, не то взмахнула – и, повернувшись к нам спиной, побрела в комнату.

– Кто там, мама?

Елизавета Максимовна не ответила. Рухнула в ближайшее кресло и закрыла лицо руками.

Я уже стояла в дверях и видела, как Людмила, администратор из школы фламенко, споткнувшись о раскрытый чемодан, бросилась к ней, встала на колени:

– Мама, что с тобой? Что случилось?

Гоша, чуть задержавшийся в коридоре, подтолкнул меня вперед – я загораживала ему дорогу – и вошел, держа в руке сапоги.

– Это ваши?

– Что? – Людмила посмотрела на него растерянно. – Да, это мои сапоги. А зачем вы их?.. Кто вы такой?

– Это частные сыщики, – Елизавета Максимовна опустила руки и я увидела, что лицо ее залито слезами. – Люда, Людочка, что же ты натворила?! Зачем?!

– О чем ты мама? Что я такого сделала?

Она что, действительно, не понимает, о чем идет речь? Мне было достаточно одного взгляда на сапоги, которые Гошка держал чуть на отлете. Примерно тридцать шестого размера, остроносые, мысок просто в шпилечку переходит… идеально совпадают со следом, который остался в квартире Андрея. Мне даже показалось, что я вижу небольшое бурое пятнышко чуть выше подошвы правого сапожка.

Гошка кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Есть основания считать, что вы совершили преступление. Убийство.

Несколько мгновений Людмила смотрела на него снизу вверх, потом встала. Молча отошла к дивану, изящно присела, аккуратно сложила руки на коленях. Только после этого спросила, мелодично и равнодушно:

– И кого же я убила?

– Вашей первой жертвой стал Олег Гаврилович Поршнев, – так же спокойно ответил Гоша.

Я затаила дыхание. Ничего конкретного у нас нет, Гошка блефует! След остался в квартире Александра, у Поршнева все было чисто. Правда, свидетели видели женщину в золотистом плаще, но нет уверенности, что они опознают Людмилу. Да и есть ли у нее еще этот золотистый плащ, могла ведь и избавиться от него? Зачем оставлять такую приметную улику? Хотя сапоги на месте, значит, и плащ может висеть в шкафу. В любом случае, если она сейчас скажет, что ни о каком Поршневе в жизни не слышала…

– Этот алкаш? – скривила губы Людмила. – Можно подумать! Будто он кому-нибудь нужен!

– Люда! – простонала Елизавета Максимовна. – Умоляю тебя, молчи, ничего не рассказывай!

– Но правда, мама, это же был вконец опустившийся тип! Дебил. Его кроме водки ничего не интересовало.

– Тем не менее, он являлся гражданином Российской Федерации, – ровным голосом дал справку Гоша. – И его убийство является преступлением, предусмотренным уголовным кодексом.