Дивный новый мир финансов

Вспомним даже историю Александра Македонского — это была действительно беспрецедентная империя, созданная за 10–15 лет, но она распалась на глазах самого ее основателя, так что, думаю, через 40 лет будет уже совершенно другая композиция в мире, другой мировой порядок, о котором мы сейчас знать не можем, если мы дотянем до того времени. Потому что многие считают, что мир вступает в свою последнюю фазу, а сколько будет длиться эта фаза — неизвестно.

— В последнюю фазу уже давно вступает, по оценкам некоторых экспертов, и капитализм?

— Капитализм уже практически завершился, признаков более, чем достаточно. Капитализм по классическому определению — это такая модель общества (ядро модели экономики), ориентированная на получение выгоды. Еще полтора столетия тому назад классик марксизма в «Капитале» и в других работах сказал о том, что существует закон-тенденция нормы прибыли к понижению — и, действительно, прибыль снижается, это очевидная вещь.

Сегодня мы видим, что нормы прибыли по многим секторам, не только в России, но и в других странах мира, стремятся к нулю. И особенно эта тенденция к нулевому уровню прибыльности заметна на финансовых рынках. Более того, финансовые рынки уже ушли в минус. Еще два года назад, когда я писал статьи на эту тему, ситуация была такова, что треть всех бумаг, обращавшихся на мировых финансовых рынках, имели отрицательный процент. Соответственно, ломается вся конструкция, ведь многие институты так называемого капиталистического общества завязаны на финансовый рынок.

Взять те же самые пенсионные фонды — они существовали достаточно долгое время за счет того, что они приобретали какие-то бумаги на финансовом рынке, которые давали доходность, а сегодня в Америке уже многие частные пенсионные фонды сыпятся. Те, которые полугосударственные — их вынуждено поддерживают государства, то же самое со страховыми компаниями. Страховые компании живут за счет бумаг, бумаги с отрицательным процентом тоже делают проблематичным существование страхового бизнеса. И так далее.

Хозяева денег, то есть акционеры Федеральной резервной системы, прекрасно понимают, что дни классического капитализма сочтены, они сейчас в спешном порядке выстраивают совершенно новую модель, которую я называю «модель мирового концлагеря». И вот только с учетом этого можно понять, почему сейчас начинается такой ажиотаж вокруг цифровой экономики. Будет цифровой банковский концлагерь.

— Да, но концлагерь не подразумевает борьбу\ а вот Кудрин говорит, что экономика — это новая сфера войны, что, конечно, тоже и до него был известно. И все же, какое тогда место у России?

— Кудрин — среднестатистический бухгалтер, потому рассуждать ли ему о геополитике? Я могу точно так же рассуждать о звездах, хотя я не астроном. Каждый должен заниматься своим делом.

Кудрин — человек, который руководил министерством финансов, я внимательно следил за всеми его решениями и всеми его заявлениями и пришел к выводу, что, да — он просто бухгалтер. А о том, как устроена мировая система, он имеет весьма смутное представление. Для того чтобы понимать, как устроена мировая финансово-экономическая система, нужно понимать, как устроена политическая система. А этого не знает ни Кудрин, ни следующий за ним Силуанов — это бухгалтеры, понимаете? Им рассуждать на эту тему просто неприлично. Можно было бы обсуждать таких гигантов геополитики как Генри Киссинджер или Бжезинский, чтобы лучше понимать мировые процессы. Экономика все же произ-водна от политики. Недаром Ленин, классик марксизма-ленинизма, говорил, что на крутых виражах истории политика не может иметь первенства по отношению к экономике.

Сегодня мы видим, предположим, как Центральный банк России принимает решение по формированию структуры международных резервов, исходя из критериев доходности ценных бумаг, не понимая, что есть политические факторы, а они принимают в расчет только те факторы, которые понятны им как бухгалтерам.

— Конечно, воспринимать всерьез слова Кудрина как оракула никто и не собирался, но это замечательный повод поговорить о том, какие должны быть обстоятельства, чтобы Россия смогла в экономической войне если не победить, то хотя бы достойно бороться? И какое место она занимает сейчас — донора или партнера?