Дизайнер Смерти

– Прекрасно, – пробормотала себе под нос я. – То есть он нас всех под копирку наряжает. Знать бы еще, кого копирует.

– Тшш, – тут же испугались камеристки. – Что вы такое говорите, госпожа. Просто у всех мужчин есть свои слабости, и…

Я остановила ее жестом. Слабость у Ронана была одна – алкоголь, про остальные слушать я не желала, особенно про постельные. В отличии от прислуги я точно знала все его заскоки. Трус и садист, боящийся, что его убьет женщина.

Служанка тем временем принялась красить мне ногти в глубокий коричневый цвет и еще одна неприятная догадка кольнула разум. Такой маникюр я уже видела, просто не задумывалась раньше и не акцентировалась на деталях, но точно видела. И даже знала на ком.

На руках у Нинат, когда та одевала мне мешок на голову.

От понимания этого по спине пробежались мурашки брезгливости, и я взглянула на отражение новым взглядом.

Точно. И даже прическа та же…

– Да вы издеваетесь! – воскликнула я, делая из всего происходящего свои выводы. – По мнению императора это нормально? Делать жен подобием любовницы?!

Вытащив руку из пальцев камеристки, я вскочила и принялась выдергивать шпильки, а после тыльной стороной ладони размазала по лицу помаду.

Женщины наблюдали за мной с ужасом. Будто я совершаю самое страшное в мире святотатство, одна даже дернулась, чтобы мне помешать, но я оскалилась, подобно дикому зверю:

– Только попробуйте подойти! Никакого макияжа, больше никаких причесок, делающих меня похожей на эту су…

Договорить я не успела, двери за спиной хлопнули. Обернувшись, я увидела Дорнана. Тот стоял, держа в руках другой чемоданчик, и обескуражено смотрел на меня во все глаза.

Я на него впрочем тоже. Не ожидала, что он вернется снова.

– Что вы здесь делаете? – не торопясь остывать, спросила я.

– Пришел продолжить осмотр. По счастливой случайности нашел у себя в закромах еще один прибор. Правда, ему уже лет двадцать – устаревшая модель, но до сих пор работает.

– А до завтра это никак не потерпит? – огрызнулась я. – Какой смысл вообще меня вечно сканировать? И я, и вы понимаем,что все бесполезно.

Дорнан тяжело вздохнул и направился к кровати, раскладывать чемоданчик:

– Я уже отвечал вам на этот вопрос. Потому что шансы есть всегда. А теперь, будьте добры лечь, госпожа Эсмеральда.

Стоящие за моей спиной служанки зашушукались, я, гневно на них зыркнув, вытащила из волос последнюю шпильку и без малейших угрызений совести бросила в одну из женщин, будто метательный нож.

– Вы сегодня, как никогда агрессивны, – заметил доктор.

– Да неужели? – притворно изумилась я. – На вас бы посмотрела, будь вы на пороге смерти, а заодно узнай, что все это время вас красили и наряжали как любовницу императора. Я ведь правильно поняла, Ронан спал с Нинат?

– Оу… – судя по лицу Дорнана, я угадала. – С чего вы решили?

– С того, что он похоронил сотню жен и ему плевать было на нас. А здесь умерла… да она ему никто в принципе, но он лично роет землю носом в поисках ее убийцы.

Мне все же пришлось лечь на кровать, послушно вытянув ноги. Наверное, я была сейчас очень “прекрасна”: растрепанная, с грязным от помады лицом и очень злая.

Мне было до слез обидно, что таких как я убивали, а Нинат мало того, что издевалась над каждой из нас, так еще и пережила каждую… Ну почти, каждую.

– Императора можно понять, – начал оправдывать Ронана старик, закрепляя на мне массивные датчики. – В такой круговерти женщин, он должен иметь кого-то постоянного, того, в ком найдет утешение…

– Заткнитесь, – попросила я, не желая слушать эту перекошенную логику, из которой следовало, что чудовище-мужа надо пожалеть.

– Как угодно, императрица.

Дорнан еще несколько минут возился, настраивая свой чудо-анализатор, крутил какие-то тумблеры, щелкал кнопками, пока прибор не начал издавать тихий жужжащий звук. И с первого же мгновения лицо Дорнана изменилось.

Он побледнел, руки затряслись от волнения, а глаза распахнулись так широко, что грозили вывалиться из орбит.

– Быть не может! – пробормотал он, и я нервно сглотнула. – Нужно проверить еще раз!

– Что там? – Теперь уже мои пальцы начались трястись, потому что Дорнан судорожно крутил что-то на приборе и даже начал заикаться.

– П-п-позовите Императ-тора, – бросил он одной из служанок. – Ср-рочно.

Та незамедлительно выбежала за дверь.

– Что там? – переспросила я.

– Эмбрион, – озарившись радостной улыбкой, огласил доктор. – Один. Живой. Эмбрион. Вы беременны, императрица.

Я замотала головой. Нет!

Нет!

И мигом принялась сдирать с себя датчики.

– Что вы делаете? – возмутился доктор, но я не желала слушать.

– Избавляюсь от вашей неработающей техники. Вы сами сказали, что это старье. Значит, ему нельзя верить! Я не могу быть беременна!!!

– Нет, можете! – воспротивился доктор, прикрепляя мне обратно на лоб липучку. – Да вы даже ведете себя не так, как обычно. Ваш организм лучше вас знает о своем состоянии и уже сигнализирует об этом.

Меня колотило, сердце выпрыгивало из груди, а пальцы судорожно сжимали простынь.

– Какой срок? – наконец нашла себе силы задать главный вопрос. – Сколько эмбриону?

Дорнан пожал плечами.