Дхаммапада. Путь будды. Том 1

Будда приносит в мир новую религию; до Будды мир был беднее, потому что в нем недоставало буддизма. Будда мог последовать религии своих родителей; тогда мир был бы по-прежнему беден. Мир потерял бы нечто безмерной ценности, новые двери к Богу. Будда открыл новые двери, новое видение, новое прозрение. Он не был убежден религией своих родителей; в противном случае, он мог бы остаться индуистом. Он восстал. Все религиозные люди — бунтари.

Он продолжал индивидуальный поиск — все религиозные люди это исследователи, все религиозные люди это искатели приключений. Было бы легко, удобно и уютно верить в религию, в которую верили веками родители и прародители. Это было бы удобнее, потому что вам не пришлось бы спрашивать, вам не пришлось бы проходить через все трудности нахождения истины. Она была найдена в прошлом каким-то мудрецом — вы можете просто заимствовать ее. Но заимствованная истина это отнюдь не истина. Заимствованная истина есть ложь.

Будда продолжал исследование; труден был его поиск. Он рискнул всем — своим королевством, своей жизнью. Но когда вы рискуете столь многим, жизнь изливает на вас новые сокровища. В мире рождается новая религия, новое прозрение, новое видение.

Мухаммед не мог следовать религии своих родителей. Иисус не мог следовать иудаизму. Станьте Иисусом, станьте Буддой, станьте Мухаммедом! Не будьте мусульманином, не будьте буддистом, не будьте христианином — исследуйте! Не тратьте время на имитацию, потому что тогда вы останетесь фальшивым.

А фальшивый человек не может быть религиозным. Необходима великая подлинность, искренность.

Поэтому, Гитам, хорошо, что существует триста религий — их должно быть больше! Я всегда за разнообразие. Я хочу, чтобы мир становился богаче во всех возможных отношениях. Разве вы хотели бы, чтобы в мире росли цветы лишь одного вида — только розы или только лотосы? Разве мир не был бы обеднен, очень беден? Разве вы хотели бы, чтобы в мире говорили лишь на одном языке? Тогда исчезнут различные оттенки различных языков.

Есть вещи, которые можно сказать только на арабском, и нельзя сказать ни на каком другом языке; есть вещи, которые можно сказать только на иврите, и нельзя сказать ни каком другом языке. Есть вещи, которые можно сказать только на китайском, и нельзя сказать ни на одном другом языке. Если бы в мире был только один язык, многие, многие прекрасные вещи остались бы не сказанными.

Лао-цзы говорил только по-китайски. Возможно, вы не размышляли над этой проблемой: только представьте, что Лао-цзы пишет свой «Дао-дэ-Цзин» на английском языке... книга была бы совершенно другой. В ней было бы упущено нечто безмерной ценности; в ней было бы что-то другое, совершенно другого цвета, но ей недоставало бы аромата китайского языка.

Кроме того, в китайском языке нет алфавита; он записывается в символах. И из-за того, что нет алфавита, символы можно истолковать тысячей и одним способом; символы более текучие, менее застывшие, более поэтические, менее прозаические. Один символ может означать многие вещи. Они не научны; на китайском очень трудно написать научный трактат. Для этого гораздо более уместен английский.

Но то, что дал миру Лао-цзы, было бы невозможно без китайского языка. Каждый символ имеет много значений, множество значений. Вы можете выбирать свое значение в соответствии с состоянием своего ума. Каждый символ имеет много слоев значений. По мере того, как вы растете в своем понимании, меняется смысл символов.

Поэтому на Востоке существует совершенно другой способ чтения, которого нет на Западе. Стали бы вы читать одного и того же Бернарда Шоу снова, снова и снова? Если вы не сумасшедший, вы не захотите читать его снова, снова и снова. Какой смысл? Когда вы прочитали книгу, с ней покончено! Именно поэтому возник сбор макулатуры: прочитай и выбрось. Но на Востоке существует другой способ чтения: одна и та же книга читается снова и снова всю жизнь.

«Дао-дэ-Цзин» это не та книга, которую можно печатать на макулатурной бумаге — сейчас так делают. Она не должна сдаваться в макулатуру — она не подлежит переработке, потому что это книга совершенно другого типа. Она содержит многие слои значений. Когда вы читаете ее в первый раз, это одна книга, потому что вы знаете только одно значение, поверхностное значение. После нескольких месяцев медитации вы читаете ее снова; открывается другое значение; еще через несколько месяцев медитации вы прочтете ее снова... третье значение. Так должно продолжаться, это должно стать учением всей жизни.

И вы будете по-прежнему находить новые значения — они неисчерпаемы. Эс дхаммо санантано — высшее вечно и неисчерпаемо. Это не публицистика; вы не можете просто прочесть ее и покончить с ней. Одно чтение ничем не поможет вам; вы только получите представление, но не найдете ее ядра. Для того, чтобы прийти к ядру, требуется целая жизнь.

Нам нужны все типы языков. Английский нужен ради его точности, определенности. Каждое слово имеет определение. Наука не может развиваться без такого языка.