Для кого цветет лори

И мрачно проследил взглядом за незваным гостем, что расположился за освобожденным столом, не поблагодарив и заказав выпивку. Без закуски. Трактирщик снова поежился. Чуял он, что будут от посетителя неприятности. Всем своим нутром чуял. Слишком темный у посетителя был взгляд, жесткий, ищущий. Выбирающий жертву.

Пес сидел в углу, тянул вино из высокой кружки и хотел убить. Это трактирщик тоже почуял, недаром он простоял за трактирной стойкой более тридцати лет. Научился распознавать и попрошаек, и воров, и мошенников. И убийц, с глазами, в которых жила чья-то смерть.

Трактирщик потихоньку отступил к небольшой двери, стукнул в створку.

— Милая, — всунулся в полутемную комнату, освещенную лишь дрожащим огоньком лампы. — Спой посетителям.

— Я не хочу, — женский голос прошелестел тихо. Но девушка встревожилась, увидев его лицо. — Что-то случилось?

— Путник недобрый… Пес, похоже, — трактирщик понизил голос до шепота, косясь в зал, забитый людьми. — Как бы беды не было.

— Хорошо, я выйду.

Девушка потянулась к шали, накрыла плечи. И вышла из своего убежища. Застыла, моргнув, привыкая к свету. Безошибочно нашла взглядом того, о ком говорил трактирщик. И почувствовала, как устремляется сердце в галоп, как холодеют ладони, а в теле разливается тягучее, томительное тепло.

— Я… поговорю с ним.

— Что ты, не надо! — испугался трактирщик.

Но она уже отмахнулась, пошла к дальнему столику, не обращая внимания на заинтересованные мужские взгляды. Она не видела никого, кроме гостя, что пил вино и наблюдал за ее приближением.

Девушка села напротив.

— Ран.

Имя повисло между ними. Мужчина никак не отреагировал, лишь смотрел ей в глаза, продолжая пить вино. Сильные пальцы обхватили кружку, и девушка сглотнула, посмотрев на них. Горло свело от воспоминаний об этих пальцах на ее теле. О том, что он делал с ней.

Допив, он поставил кружку на стол, откинулся на стену.

— Что тебе надо?

Она моргнула, сжала ладони до боли. Не этих слов она ждала. Не этих.

— Это все, что ты можешь мне сказать? — горечь не сдержала, она отравила слова. — После всего… что было?

— Ничего не было. — В зеленых глазах ни сожаления, ни тепла. — Я получал от тебя предсказания, когда они были мне нужны. Иногда имел. Но дара у тебя больше нет, Моргана.

— Ты вспомнил мое имя, Ран? — горечи стало больше, она исказила ее рот и выбелила щеки.

Он чуть склонился, всматриваясь ей в глаза.

— Я приехал сюда напиться. И кого-нибудь убить. И поэтому повторю свой вопрос: чего ты хочешь?

Она дрогнула и опустила взгляд. На нежных щеках разлился румянец. Лавьер усмехнулся.

— Что же… Почему бы и нет. Комната есть?

— Не здесь. Я живу… рядом, — ее голос все-таки дрогнул. От страха или предвкушения.

Он кивнул и поднялся.

— Идем.

Кинул на стол монету и пошел к двери. Девушка, чуть помедлив, следом.

— Милая, ты куда? Не ходи с ним! — перепугался трактирщик.

Моргана улыбнулась, по возможности спокойно, хотя внутри все сжималось и сворачивалось жгутом.

— Все в порядке. Мы… знакомы. Не переживай.

И пошла к двери, за которой уже скрылся Лавьер.

За дверью хлестал ледяной дождь вперемешку со снегом, ударяя в лицо холодными водяными плетьми. Моргана огляделась и неуверенно пошла вдоль стены к калитке на заднем дворе, что соединяла трактир отца с ее домишком.

— Ран?

Сумеречного видно не было, и ей даже показалось на миг, что он ушел, не став ждать девушку. Просто ушел… Разочарование смешалось с облегчением.

И в тот же миг горячее тело прижало ее к каменной стене, а сильные руки задрали подол.

— Ран! Подожди! Ран… Мы совсем рядом с домом…

— Замолчи, — он дернул полотняную ленту, что была у девушки между ног, и от прикосновения горячих пальцев она глухо застонала. Но почти сразу пальцы сменились напряженной мужской плотью, и Лавьер прижал к своему бедру ее ногу, чтобы было удобнее входить. Стон все-таки слетел с женских губ, когда мужчина вбился в нее и сразу задвигался. Яростно, зло, жестко, откинув голову и ловя губами холодные капли дождя.

Лавьеру было плевать, что ей неудобно и мокро. Он даже не видел ту, кого брал с похотью зверя. Он втягивал ледяной воздух, облизывал губы и двигался, лишь бы хоть немного заглушить то, что выворачивало его наизнанку.

Каменные стены башни его замка… Синие Скалы… Море накатывает темной водой на песок, слизывая его в воду… Башня и дождь… Нежное тело, что он сжимал до боли, желая владеть, желая сделать своей… наслаждение… Экстаз, которого он не мог получить больше ни с кем… толчки внутри тугого лона, сжимающиеся мышцы… Ее запах и вкус… Почти счастье…

Он опустил голову и встретился с расширенными глазами Морганы. Ритм прервался, и освобождение вышло тусклым, почти без удовольствия.

Отвернулся, завязывая шнуровку на штанах. С волос текло за воротник, капли холодили спину.

Девушка смотрела на него, опустив руки и даже не поправляя платье.

— Ты был не со мной, — прошептала она. — Не со мной.

Лавьер промолчал. Моргана облизала губы, понимая, что он ее даже не поцеловал. Ни разу. И вдруг рассмеялась. Женский смех вышел тоже горьким, злым.