Для кого цветет лори

Он опустил голову и встретился с расширенными глазами Морганы. Ритм прервался, и освобождение вышло тусклым, почти без удовольствия.

Отвернулся, завязывая шнуровку на штанах. С волос текло за воротник, капли холодили спину.

Девушка смотрела на него, опустив руки и даже не поправляя платье.

– Ты был не со мной, – прошептала она. – Не со мной.

Лавьер промолчал. Моргана облизала губы, понимая, что он ее даже не поцеловал. Ни разу. И вдруг рассмеялась. Женский смех вышел тоже горьким, злым.

– Ах, Ран… Неужели? Неужели это случилось? Не могу поверить… – она снова рассмеялась, хотя хотелось расплакаться. Резко оборвала смех и всхлипнула. – Зато теперь ты знаешь, да? Знаешь, каково это? Насколько больно?!

– О чем ты? – он кинул на нее хмурый взгляд.

Моргана шагнула ближе, пытаясь заглянуть в бездну его глаз.

– Ты болен, Ран. Болен. Болен женщиной… Да, мой дар выгорел. Ты сжег его дотла, оставив мне лишь пепел. Ты уничтожил меня. Но теперь я буду спать спокойно… – она снова всхлипнула. Мужчина смотрел на нее без интереса и сочувствия, и Моргана вскинула голову, откидывая намокшие, тяжелые пряди. – Потому что ты горишь еще сильнее. Ты сгораешь со всей силой своей яростной натуры. Ты ведь не умеешь наполовину, не умеешь вполсилы. И тебе будет в тысячи раз больнее, чем мне! Любить – больно, правда, аид? Во сто крат больнее твоего ножа… Ты будешь мучиться от этой любви, пока не подохнешь, слышишь?!

– Заткнись.

В одном слове было столько угрозы, что девушка захлебнулась. Но сжала кулаки. Ей уже нечего было терять. Она и так не жила после того, как он ушел.

– Никогда! Считай моим последним предсказанием! – ее глаза побелели, выгорая до белков. Прорицательница впадала в транс. Такое бывало с подобными ей на грани жизни и смерти, от крови Сумеречного или от слишком сильных эмоций. – Девушка с синими глазами и белыми волосами… с цветком на спине… Никогда тебя не…

Сильная ладонь сжала ей горло так быстро, что Моргана даже не успела увидеть движения. Она захрипела, приходя в себя и с ужасом глядя на застывшее лицо того, кого видела в своих грезах. Но сейчас в нем не было ничего от любовника, что дарил ей наслаждение, которое она не могла забыть. На нее смотрел убийца, и в его глазах не было пощады.

– Ран… прошу тебя… не надо… прошу тебя…

Она понимала, что смотрит в глаза своей смерти, и начала всхлипывать, пытаясь схватить хоть немного воздуха.

– Как мелочно, Моргана, – голос Рана прозвучал совершенно бесцветно. – Я был о тебе лучшего мнения.

Он разжал ладонь, брезгливо стряхнул капли с пальцев. И этот жест – презрительный, уничтожающий – заставил ее согнуться. Лавьер развернулся и пошел в обратную сторону. Через несколько минут она услышала недовольное ржание лошади, которую выводили из-под сухого навеса, и чавкающий стук копыт.

Ран Лавьер уехал.

Моргана закрыла глаза, прислонившись к стене и трясясь то ли от холода, то ли от пережитого. И трактирщика, что прижимал ее к себе, пытаясь утешить, она почти не видела.

– Не убил, – бормотал старик, – главное, что не убил, милая… А все заживет, забудется…

Забудется?

Моргана покачала головой. С Лавьером это невозможно. Его она будет помнить даже на пороге Сумеречных Врат.

* * *