Для прессы

О Боже! Она не могла сдержаться, так сильно она жаждала его в этот момент, и ей не хотелось сдерживаться. Ее пальцы коснулись его белья. Он, кажется, понял, чего она хотела. Он стянул его на пол, нашел и раскатал презерватив.

Она приподняла свои бедра навстречу ему, полностью готовая его принять. Ее тело трясло от предвкушения.

Он придвинулся членом к ней, прежде чем она раздвинула свои ноги, и заскулила. Четыре месяца. Она ждала этого четыре месяца. Бесконечный период времени. Ей хотелось, чтобы он овладел ею. Ей хотелось отдаться ему: телом и душой.

Его глаза встретились с ее, спрашивая одобрения, и она приподняла бедра, отвечая ему. Затем он с легкостью вошел в нее.

Хайден восхитительно ощущался. Идеально. Таким, как она всегда себе и представляла. И это был правильный момент. Идеальный. Такой, как она всегда хотела, чтобы быть с ним.

Он начал медленно двигаться, ощущая как она расширялась, чтобы позволить ему наполнить ее. Затем он входи в нее снова и снова. Она чувствовала, как ее разрывало, как она распадалась на части, с каждой секундой все больше сдаваясь перед Хайденом. У нее сбилось дыхание, а ее мозг был блаженно пуст, оставляя место страсти, исходящей от нее энергии, и потребности в этом мужчине.

Лиз двигалась навстречу каждому его движению, и они уже оба были так близко. Она чувствовала, как с каждым разом ее тело сжимается вокруг него, желая разрядки. Она открыла рот, чтобы сказать ему, что она уже была близко, а затем взорвалась под ним, ее нижняя часть пульсировала вокруг его члена. Тело Хайдена вздрогнуло, и затем он кончил глубоко в нее.

Он упал на нее и положил голову ей на плечо. Никто даже не пытался начать что-то связно говорить. Единственное, о чем думала Лиз – это о том, какое невероятное это было ощущение.

Она знала, что это изменило все.

Но она была рада этим переменам. Наконец-то она была рада переменам.

Глава 9

Вопросы и ответы

Спустя месяц после снегопада, Лиз сидела в переполненном зале на первом в истории коллоквиуме по политической журналистике в Университете Северной Каролины. Сегодня знаменательный день, ради которого она и профессор Майрес работали весь год. Год работы всего ради одного дня, и Лиз только и думала о том, что должна была выступать с речью. У нее потели ладони, а в горле было такое чувство, будто она проглотила бутылку ватных шариков, а ее светлые волнистые волосы стояли дыбом. Она ненавидела выступать перед публикой. Просто ненавидела. Так было всегда.

Это было одной из причин, почему она хотела стать репортером. Она прекрасно справлялась в общении с глазу на глаз или даже в толпе репортеров, а еще лучше на бумаге. Но она не могла говорить перед большой группой людей, когда все смотрят на нее. Она нарочно избегала телевизионную журналистику, потому что она лучше останется за кадром, чем в кадре. Как людям удается чувствовать себя комфортно, делая это?

Они с профессором Майрес хотели представить ее исследование перед аудиторией выдающихся профессоров в своих областях, некоторых известных репортеров крупных издательств, и кто знает, кто еще мог забрести. Ей казалось, что ее стошнит.

Конечно, она знала материал образовательной политики как никто другой, и она из кожи вон лезла, чтобы сделать все идеально, но она по-прежнему чувствовала себя как маленькая рыбешка в океане. Ей не нравилось это чувство.

— Хорошо. Давайте начнем, — сказала професор Майрес, призывая к спокойствию. — Дамы и господа, спасибо вам за то, что посетили наше собрание по студенческому исследованию. Я хотела бы начать эту встречу с выступления одного из моих студентов, мисс Лиз Доугерти. Сегодня она представит вам свою статью «Политика в области образования и новые средства массовой информации в политической журналистике». Вам слово, Лиз.

— Спасибо, профессор Майрес, — сказала Лиз.

 Она скромно поднялась и разгладила свою юбку карандаш, длиной до колен, подвязанную черным поясом на талии. Она сняла с себя черный блейзер, потому что в комнате и так было достаточно тепло, к тому же она ужасно волновалась. Ее серные туфли на каблуках стучали по полу, пока она выходила на сцену. Она взглядом прошлась по залу, но все было в тумане.

Каким-то чудом она начала говорить. Слова выскакивали изо рта в связные предложения, которым, сидящие в зале, кивали в знак согласия. Несколько пожилых джентльменов, сидящих по центру, смотрели на нее с каменным выражением лица, и она быстро отвела взгляд. Она надеялась, что они всегда выглядели такими злыми, а не потому, что были недовольны ее презентацией.

У нее было пятнадцать минут, и уже пройдя полпути, профессор Майрес ей ободряюще улыбнулась. Это немного сняло напряжение с ее плеч, и она прошла вперед. Она справится. Ей бы не хотелось это делать каждый день, но пока что у нее все шло хорошо.

В дальнем конце зала открылась дверь и Лиз подняла глаза, прерывая свою речь.

В зал вошел Брейди Максвелл.

Она проглотила язык, ее лицо покраснело, и она перед всеми стояла как полная идиотка. Он закрыл дверь и встал в задней части зала, прислонившись к стене.