Для смерти день не выбирают

Эмма поинтересовалась, каким ветром меня занесло в полицию. Врать не хотелось, и я ответил честно: когда-то считал эту работу полезной для общества, даже престижной, верил, что смогу изменить что-то к лучшему.

— А стали наемным убийцей?

Приятного мало, когда тебя называют таким словом. К тому же я себя киллером не считал.

— Это допрос?

Она покачала головой:

— Нет, мне просто хотелось бы знать, как такое случается.

Я долго обдумывал ответ. Достал сигарету. Закурил. Вспомнил Малика. Представил его там, на небесах, в раю, или что там у мусульман. Представил, как он смотрит на меня, заинтересованно и неодобрительно, и тоже ждет ответа. Я знал, что никакие мои слова, никакие объяснения никогда не принесут мне его прощения.

— Я оказался недостаточно силен или недостаточно благоразумен, чтобы отказаться. — Ответив таким образом, я решил, что Малик меня бы понял. Пусть даже только наполовину.

Однако Эмму такое объяснение не убедило.

— Но почему вы согласились убивать людей за деньги?

Я вздохнул:

— Тогда мне казалось, что я оказываю миру большую услугу, убивая тех, кто это заслужил.

— Но нельзя быть одновременно судьей, жюри и палачом, — возразила Эмма тоном праведника, чье представление о добре и зле основывается на десятке прочитанных книжек. — Вы не имеете права определять, кто заслуживает смерти, а кто нет. Такого права ни у кого нет. И вы все равно продолжаете это делать. Всего лишь несколько недель назад застрелили подозреваемого в убийстве Малика и Хана.

— Ловкача Билли? Он ничего другого и не заслужил. Не был бы убийцей, остался бы жив.

Она замолчала, как будто не зная, что еще сказать, какие аргументы привести. Спорить со мной о том, насколько этично или неэтично убивать людей, трудно. Сегодня мне может нравиться одна точка зрения, завтра — другая. Я просто делаю то, что делаю, руководствуясь чутьем или инстинктом. Это не может служить оправданием, но у меня хотя бы есть такой вот резон — у некоторых нет вообще ничего.

Эмма наклонилась вперед и пристально посмотрела на меня. Мало кому нравится, когда на него так смотрят, но я, сам не знаю почему, никакого неудобства не испытал. Мне даже было приятно чувствовать себя объектом ее внимания.

— Вы что же, в самом деле считаете себя, как говорят, хорошим парнем? — негромко спросила она. — Неужели вас нисколько не беспокоит, что вы ничем не лучше тех, кого убиваете?

Она была прекрасна: идеально округленные черты бледного лица в обрамлении золотисто-каштановых волос и большие улыбающиеся гипнотические глаза, которые, казалось, затягивают тебя в себя. Я знал — любой мой ответ разочарует и огорчит ее.

В конце концов я остановился на том варианте, который представлялся мне честным.

— Нет.

В ту ночь мы спали вместе.

Так уж случилось. Мы немного выпили, посмотрели телевизор, переключились с трудных тем на более легкие (хотя Эмма и пыталась вернуться к первым), и чем дальше, тем явственнее я ощущал, как меняется атмосфера. Эмма нравилась мне всегда, с первой встречи, но теперь тепло шло и с ее стороны, как будто она наконец приняла меня таким как есть и избавилась от тревоги, озлобленности и скованности. А может, все дело было в выпивке.

Я не записной соблазнитель и, как большинство мужчин, с годами получаю меньше практики, чем хотелось бы, но после пива мы перешли на красное вино, и где-то на половине бутылки она поднялась и вышла за чем-то в кухню, а я последовал за ней. Почувствовав мое присутствие, Эмма обернулась, и я обнял ее и поцеловал. В первый момент она не отреагировала, и я уже подумал, что, может быть, переоценил свое обаяние, но тут она ответила, горячо, со страстью, и через несколько минут мы, проделав нелегкий путь по лестнице, путаясь в одежде и спотыкаясь, упали на кровать в спальне. Мелькнувшая в какой-то миг мысль — что ты, черт возьми, делаешь! — улетела, как только мои губы коснулись ее шеи, и Эмма прыснула, будто от щекотки. А потом я вообще перестал о чем-то думать.

Мы лежали голые на кровати и курили, и я ощущал какую-то странную отстраненность, словно меня здесь не было, и то, что случилось, случилось не со мной. Я слушал звуки ночи — шум проносящихся вдалеке автомобилей, редкие крики подвыпивших гуляк — и пытался расслабиться и насладиться моментом. Я гладил ее по животу, плоскому и бледному в призрачном свете уличных фонарей, но голоса во мне — назовите это инстинктами или предчувствием — не умолкали, уводили в темные лабиринты прошлого и предрекали путаный и короткий путь в моем краткосрочном будущем.

И то, что они говорили, раздражало и злило, потому что я знал — эти голоса не ошибаются.

И меня ждет скорое падение.

Глава 31

Будильник разбудил в семь утра. Я хорошо выспался, хотя не отказался бы и еще от пары лишних часиков. Но мне ли жаловаться? Постель Эммы оказалась куда как удобнее койки в отеле, а к ней прилагался еще и бонус — сама хозяйка. Пока Эмма принимала душ, я лежал с полузакрытыми глазами, но когда она вернулась, понял — пора уходить.

— Мне нужно быть в офисе в девять, но ты можешь позвонить на мобильный. Не подумай, что выгоняю, но сам понимаешь…