Длинноногий дядюшка

Бесстрастно озирая прошлое, должна признать, что наказание было вполне заслуженным.

Сама не пойму, с чего я развспоминалась? Наверное, весна, и первые жабы пробудили былую страсть. Но жаб собирать я не стану, ведь здесь это не запрещено.

После церкви, в четверг.

Как Вы думаете, какая моя любимая книга? (Сейчас ведь я меняю мнение каждый третий день). «Грозовой перевал». Эмилия Бронте была совсем молоденькой, когда это написала, и ничего не видела, кроме кладбища в Хэворте. Она ни одного мужчины не видела — как же она могла вообразить человека вроде Хитклифа?

Я бы не могла, а ведь я тоже молода и ничего не видела, кроме приюта Джона Грайера, — значит, шансы одинаковые. Иногда на меня нападает ужас: а вдруг я — не гений. Будете Вы разочарованы, если из меня не выйдет великой писательницы? Весной, когда все так красиво и зелено, меня подмывает забросить уроки и убежать на простор. Сколько там приключений! Гораздо приятнее пережить что-то, чем описать.

— У-а!!!

Это кричат Салли, Джулия и даже старшая, а крик вызван отвратительной сороконожкой. Когда я кончила последнюю фразу и думала, о чем бы еще написать — плюх! — она упала с потолка рядом со мной. Я опрокинула две чашки чая, отскакивая в сторону. Салли придавила ее моей головной щеткой, к которой я больше не притронусь, и убила передний конец, но двадцать задних ног скрылись под письменным столом. Это здание очень старое, оно увито плющом, а потому кишит сороконожками. Отвратительные твари. Я скорее согласилась бы увидеть тигра под кроватью.

Пятница, 9.30 вечера.

Сколько было неприятностей! Я не слыхала утреннего звонка, потом оборвала шнурок от ботинка, когда торопилась одеться, потом запонка от воротничка упала куда-то внутрь. Я опоздала к завтраку и на первый урок. Кроме того, я забыла взять промокашку, а перо текло. На тригонометрии мы с преподавательницей поспорили о логарифмах. Оглядываясь назад, полагаю, что права она. К обеду подали баранье рагу и ревень — ненавижу и то и другое, напоминает приют. Почта не принесла ничего, кроме счетов (хотя, должна признаться, я ничего иного не получаю, семья моя писать не охотница). На уроке английского неожиданно дали такую письменную работу:

Я ничего не просила,Он ничего не ответил.Я предложила жизнь,Торговец же — улыбнулся:

«Бразилия?»Он повертел пуговицу и сказал:«Мадам, ничего иногоМы предложить не можем».[6]

Это — стихи. Не знаю, кто их написал и что они значат. Это висело на доске, когда мы пришли в класс, и нам предложили прокомментировать. Прочитав первое четверостишие, я подумала, что торговец — это Бог, раздающий дары за добрые дела, но, дойдя до второго и обнаружив, что он вертел пуговицу, я решила, что мое предположение кощунственно, и поспешила изменить мнение. Остальные тоже ничего не поняли, и так мы сидели три четверти часа перед белыми листами бумаги. Да, образование — дело нелегкое!

Но день еще не кончился. Худшее было впереди.

Шел дождь, мы не могли играть в гольф, а пошли в гимнастический зал. Девочка, стоявшая рядом со мной, ударила меня по локтю индийской палицей. Я ушла к себе, и оказалось, что пришло мое новое синее платье, но юбка такая узкая, что я не могу сесть. Пятница — день уборки, и горничная перепутала у меня на столе все бумаги. На десерт у нас был «могильный камень» (молочное желе с ванилью). Нас задержали в церкви на двадцать минут, чтобы прочесть проповедь о женственной женщине. И когда я, наконец, со вздохом облегчения села у себя за «Портрет одной дамы»,[7] пришла девочка по фамилии Аккерли, ужасно глупая. Она сидит рядом со мной на латыни, потому что тоже начинается на А (почему миссис Липпет не назвала меня какой-нибудь Цабрисской?). Явилась она спросить, с какого параграфа начинается урок в понедельник — 69 или 70 — и пробыла ровно час! Только что ушла.

Слыханное ли дело, столько неудач подряд? Не крупные несчастья требуют сил, каждый может в исключительный момент проявить величие духа и взглянуть в глаза трагедии; а вот встречать с улыбкой повседневные мелочи — тут, по-моему, нужен характер.

Его я развиваю. Я представляю себе, что жизнь — игра, и надо сыграть ее как можно лучше. Проиграю — пожму плечами и засмеюсь. Выиграю — то же самое.

Во всяком случае, я стану твердой. Вы не услышите от меня ни одной жалобы на то, что у Джулии шелковые чулки, а сорокононожки валятся с потолка.

Ваша Джуди.

Жду ответа.

27 мая.

Длинноногому дядюшке, эсквайру. Дорогой сэр! Я имела честь получить письмо от миссис Липпет. Она выражает надежду, что я успешно подвизаюсь на ниве знаний. Поскольку мне некуда поехать на лето, она предлагает мне посетить приют Джона Грайера и работать за кров и пропитание до конца каникул.

Я НЕНАВИЖУ ПРИЮТ ДЖОНА ГРАЙЕРА.

Лучше умереть, чем поехать туда!

Искренно преданная Вам ДЖЕРУША АББОТ.

30 мая.