Длинные тени лжи (СИ)

Но я нахожу. Вялая, прохладная, смутно белеющая в темноте ладонь. На месте ногтей – кровавые раны. На запястье земля налипла комом, очищаю пальцами. Открывается узор, словно воронка, чем – то красным…кожа немного ползет под пальцами. На тыльной стороне руки тоже грязь, почти ничего не видно, но я знаю, что там.

Темно-рыжие веснушки.

Я зажимаю рот другой рукой. Жирная грязь размазывается по губам.

Не помню, как я тогда оказалась дома…до сих пор не помню. И сплетни на следующий же день – али Райналь, наследник, сошел с ума и перерезал кучу народу…

Мне не было дела до других людей, для меня существовал только один – одна. И ту у меня забрали так…так…

Отпустило. Щека горела от пощечины. Длинный нос Мика маячил перед глазами, все остальное расплывалось.

Неловко пошевелилась – сижу на подогнутой, уже затекшей до мурашек ноге, прямо посреди дороги. Ухватившись за протянутую руку, встаю – Мик выдергивает меня вверх, как морковину из грядки.

- Спрашивать без толку, м? – сердится, ноздри раздуты, между темно-русых бровей вертикальная складочка.

- Да я сама не знаю, что такое. – легко вру я, убирая волосинки с потного лба. – Дыхание что-то…перехватило.

Ни к чему выворачивать перед посторонними, ничем перед тобой не провинившимися людьми темные казематы собственной памяти.

Глава 5

Глава 5.

На сон было отведено всего два часа. Кое-как выдираясь из сна без сновидений, больше похожего на обморок, я упрямо выволокла непослушное тело из теплого кокона подушек и одеял и облила его же холодной водой, для прояснения мыслей. Мысли не прояснились, зато язык обрел невиданную гибкость и изощренность в воспроизведении новых шедевров нецензурного устного творчества.

Стянув волосы и придвинув поближе стопку бумаги, я вызвала Эмзи. В ходе часового издевательства над милым зверьком я выведала все крохи информации, которые хранились в разных отделах, доступных для детективов моего уровня. Скрупулезно записала все, даже несущественные мелочи – понятия не имею, что может пригодиться. Спустя еще сорок минут я, приодевшись в приличное платье, пристроив скрытую в пространственном кармане кобуру на бедро (надеюсь, не понадобится – юбки придется на голову забрасывать, чтобы достать оружие) и скрыв следы жестокого недосыпа изящной шляпкой с небольшой частой вуалью, направилась в новый район, отчаянно стараясь не маршировать как обычно, а хоть сколько-нибудь изящно передвигать ногами.

Солнце шпарило как ненормальное, орали птицы, коты и торговцы, от запахов на улице мутило – мир привычно радовался новому дню, который я ввиду недосыпа ненавидела изо всех своих силенок.

Следовало признать, что я почти забыла, что я вообще делаю в этом городе.

Приподнимая подол светло-зеленого оттенка с веселыми желтыми цветочками (а ведь мой полог превращает бледную кожу в насыщенно-оливковую, с сильным загаром – забавно я выгляжу, должно быть, примерно как несвежий труп), я брела по узкой дорожке вдоль стриженных кустов и старалась как-то настроиться на несколько часов бесцельных блужданий в одном районе…благо книжку с собой какую-то ухватила, которая теперь уныло стучала в ридикюле о флакон с зельем для обработки ран.

Дом скрывался за густым садом. Ворота были заперты. Я немного погуляла вокруг, пугая голубей, и начала потеть в плотном платье. В этой огромной каменной махине обязательно должна быть куча прислуги, в любом случае кто-то должен выходить в течении дня.

Спустя четыре часа я прокляла и платье, и характер свой, и книгу, оказавшуюся томиком изящных нескладных стишат благородной леди Олади, недавней любовницы главного казначея, которую читать без слез было сложно, но я с горящими в прямом смысле слова глазами до дыр вчитывалась в бесконечные рифмы про любовь, горящую кровь, прекрасные розы, увядшие на холодном ветру безразличия и изображала живейшую заинтересованность. На желтоватую страницу села муха, деловито потерла передние лапки. Я согнала ее, помахав ладошкой над страницами.

- Спасайся, насекомое. Эти вирши даже для мух вредны, я уверена.

Некое движущееся пятно в тени деревьев привлекло мое внимание.

Узкая калитка возле ворот скрипнула, выпуская…я подалась вперед, едва не уронив маскировочную шляпку, и не поверила своим глазам.

А выпустила она самого Джарлана али Райналя, без коня, экипажа и прочих атрибутов небедного влиятельного гражданина Империи. В дорожном костюме немаркого темно-коричневого цвета, гладко зачесанными назад черными волосами и изумительного фиолетового оттенка синяками под глазами. В одной руке болтался черный плащ, в другой дорожная сумка.

Я фыркнула в вуальку, упаковала источник потрясающей поэзии обратно в ридикюль и не спеша двинулась за черноволосой оглоблей, с уверенным видом шагавшей по полупустым по случаю жары улицам.