ДМБ: Упал, отжался!

За стеклом из утреннего тумана выбежал персональный лейтенантский кошмар. Квадратный, камуфлированный, с автоматом на груди и черными пятнами на морде. Кошмар неторопливой рысцой двигался к замершему в кабине представителю войск химзащиты, а из молочной пелены выдвинулся следующий - не такой огромный, но все равно внушительный. Когда первое видение протопало мимо дверцы, а белесая мгла извергла из своих недр очередную размалеванную харю, воздух со свистом ворвался в легкие Мудрецкого. Глаза скрипнули и вернулись в глазницы.

Юрий посмотрел налево - ефрейтор Резинкин в кабине отсутствовал. На душе стало совсем легко, поскольку некому будет рассказать взводу - а в перспективе и всему батальону! - горестную историю о лейтенанте, испугавшемся спецназовского марш-броска. Или кросса, или что у них там сегодня вместо утренней зарядки. Однако и серьезная же служба ребятам выпала: еще и не рассвело, а они уже бетон уплотняют. Да еще и с краской на роже - а через нее, Бекетов рассказывал, пот не выделяется, и через пару километров все чесаться начинает. Хорошо хоть не в бронежилетах и противогазах бегут, так что, наверное, просто разминка у них такая. Перед серьезными занятиями.

А пятнистые привидения все топали и топали - выходили из тумана и уходили в туман. Последний камуфлированый квадрат оказался гораздо меньше остальных, зато гордо краснел через заоконную серость затянутой в берет макушкой. Подбежав к машине, старлей Волков приветственно вскинул руку, но останавливаться не стал: ему, коротконогому, и так приходилось передвигать ботинки вдвое быстрее, чем остальным. Подкованный грохот постепенно затих где-то за кормой «шишиги».

Мудрецкий посмотрел на часы и негромко помянул маму и папу всех беговых мамонтов специального назначения, а также тот процесс, в результате которого эти мамонты зародились. Блин, десять минут седьмого! И в такую рань разбудить человека, половину ночи чуть ли не с боями пробивавшегося на секретный объект! Давить надо таких будильников…

Лейтенант попробовал устроиться поудобнее и продолжить столь безжалостно прерванное занятие. Не получилось. Кабина за ночь явно уменьшилась в размерах и вдобавок приобрела все свойства гранитного утеса. Сплошные твердые и холодные углы, вдобавок еще и отсыревшие. Никакого уюта. И ноги некуда девать - чуть ли не впервые Юра пожалел о том, что вырос таким длинным. Волков здесь ночевал бы с удобствами… А Валетов - тем более, и надо будет на следующую ночь его сюда загнать… Хотя нет, следующей ночью они все уже будут в палатках спать. На нарах. На мя-а-агких досочках, а поверх них, наверное, еще и матрасики дадут. И подушечки… Кабина сразу стала еще жестче и меньше, в такой точно заснуть не удастся. Кстати, куда делся Резинкин? И вообще, почему солдаты спят, когда подъем всей Российской армии уже пятнадцать минут как случился, а самое главное - проснулся лейтенант Мудрецкий, их главный и непосредственный начальник?!

Прыжок с подножки на бетонку получился совсем не спортивным: затекшие за ночь ноги резко воспротивились таким ударным нагрузкам, и к заднему борту лейтенант не дошел, а дохромал. К тому времени из кузова уже доносилось шевеление, однако эффект внезапности не был окончательно утерян. Из-под опущенного брезента торчала нога в высоком кирзовом ботинке. «Не Простаков, точно. Размер не его», - определил Мудрецкий, прицелился и резко дернул.

В кузове обиженно квакнули, потом нога задрыгалась, пытаясь вернуться на исходную позицию. Сразу не получилось - мешали борт и брезент.

- Кисляк, ты чего елозишь? - грозно пробормотал кузов голосом Простакова. - Еще раз шевельнешься - оторву все, что мешает!

Мудрецкий довольно улыбнулся, проверил горло - нет ли застрявших последствий кошмарного пробуждения - и набрал воздуха побольше:

- Взво-од, подъе-ом, тревога!!! - немного подумал, вздохнул и добавил: - С оружием - к машине!

«Шишига» затряслась в замысловатом танце, приходившемся дальним родственником не то «цыганочке», не то выступлениям звезд ночных клубов. Наконец покачивания и подергивания под уже совершенно непристойное звуковое сопровождение закончились долгожданным стриптизом. Брезент взметнулся на крышу, проворные ладони резкими ударами приласкали призывно торчащие ручки стопоров - и грохнул борт, на долю секунды опережая барабанную дробь посыпавшихся на бетон подкованных рубчатых подошв.

Бойцы химвзвода обалдело пытались рассмотреть что-нибудь в окружившей машину мути. В пределах видимости был только лейтенант, пока что никакой угрозы не представлявший. По какому поводу нужно было выскакивать с автоматами, не мог сообразить никто.

Мудрецкий еще раз вздохнул, осмотрел свое суетящееся воинство и решил не выпускать инициативу из крепких офицерских рук.

- В одну шеренгу… становись! Рав-ня-айсь! Сми-ирно-о! Валетов, была команда «смирно»! Ты что, еще и ухом вчера приложился?!

- Не-ет, товарищ лейтенант, - страдальчески сморщился Фрол. - Мне и того хватило… Вот и не могу я смирно. Не разгибаюсь.