Дмитрий Донской

Очень точно было выбрано и время. Готовились всю зиму, а к Булгару подошли по последнему льду 16 марта, в самую неподходящую для воинских передвижений и потому самую неожиданную пору. В Никоновской летописи, правда, целью похода назван не Булгар, а расположенная несколько поближе к Нижнему Казань. Археолог и историк А. П. Смирнов в своей книге «Волжские Булгары» доказывает, однако, ошибку летописца: хотя Казань ко времени событий действительно существовала, она была слишком мала и незначительна, чтобы стать целью столь крупного похода. (Кроме Дмитрия-Фомы и Дмитрия Боброка, в ополчении участвовали сыновья нижегородского князя Василий Кирдяпа и Иван.) О том, что шли на саму столицу, говорят и подробности летописного рассказа.

Булгар встретил русских раскатами грома, невольно поражавшими в это время года: вроде бы рановато для первой весенней грозы? Выяснилось, что грохот производился пушечной пальбой: защитники столицы «гром пущающе з града, страшаще Русское воинство». Видимо, булгары недавно завели у себя пушки, эту новинку европейской военной техники, и рассчитывали ошеломить противника чудовищным рыком, клубами дыма и языками пламени из орудийных жерл — о толковом прицельном огне вряд ли тогда могла идти речь. Одновременно они устроили основательную вылазку, и тут также имелся у них в запасе свой «конек», состоявший в том, что часть всадников выехала верхом на верблюдах. Зрелище змееголовых и двугорбых существ, по их замыслу, должно было переполошить лошадей противника и внести дополнительную сумятицу в его ряды.

Однако ни пушки, ни верблюды не произвели должного впечатления на русских. Если они пока и не имели пушек (существует мнение, что все же имели), то по крайней мере немало слышали об этих метательных снарядах, действующих с помощью легковоспламеняющегося зелья. От тех же псковичей и новгородцев слышали, на которых немец уже хаживал с неповоротливо-смешными чугунными громобоями. Испугать мог первый, второй, ну третий выстрел, а там и скучно делалось: эка невидаль! иная гроза летом до печенки проймет, хоть ложись да помирай; а тут жди, пока это они ее зарядят, да пока примерятся, да огонь раздуют, и летит тот камень все по одной и той же дуге, и шлепается в снег да в грязь, что твоя жаба.

Такими же медлительно-нелепыми показались русским в бою и верблюды. Не хватило, знать, лошадок у булгарцев. Как начали подпихивать вылазку к городским стенам, эта их горбатая конница наделала хлопот собственному воинству — там и сям возникли заторы.

Еще от прадедных времен сбереглось предание, что булгары в поле несильны, но города свои держат крепко. До осады, однако, не дошло. Стольные князья Асап и Мамат-Салтан поспешили выслать челобитчиков, и последние вели себя настолько робко и согласительно, что русские князья, посоветовавшись, выставили самые крутые требования: откуп был запрошен в пять тысяч рублей! Число, что и говорить, громадное! Пять тысяч вся Русь, бывало, платила в Орду в качестве годового «выхода». Но попытка не пытка, пусть Асан с Маматом, за спинами которых стоит трусливая купеческая верхушка города, пощупают как следует своих купцов.

Именно так те, должно быть, и поступили. Откуп распределен был между победителями следующим образом: великому князю московскому Дмитрию Ивановичу — одну тысячу, великому князю Дмитрию Константиновичу — тоже тысячу, три тысячи — воеводам и воинству.

Кроме того, по условиям мира побежденные обязались принять к себе в столицу на постоянное свободное жительство великокняжеских даругу (разновидность посла) и таможенника, который бы следил за правильностью торгового обмена местных и иноземных купцов с русском стороной.

Дмитрий Иванович мог только порадоваться столь успешным итогам булгарского похода. Обошлось почти без потерь в живой силе. Впечатлял своими размерами привезенный на Русь откуп. Но куда ценнее откупа была сама победная весть, она разнесется теперь эхом по всем княжествам, вдохновит друзей Москвы, заставит крепко задуматься ее недоброжелателей. Тем же, кто знает по книгам и преданиям домонгольскую старину, — знак особой важности. Ведь, пожалуй, сам Всеволод Большое Гнездо был бы доволен таким походом... Хорошо, наконец, и то, что столь решительная победа смывает досадную память о недавнем волжском кутеже ушкуйников, вырезанных в Асторокани.

Москва показывает: вот как можно повести дело против Орды и ее улусников, если браться за него с умом.

II

Между тем из Вильно передали: умер Ольгерд.