Дмитрий Запольский (Russian Edition)

—Спасибо, Роман,— ответил я.— Но личный состав у нас есть, нам нужно только официальное право на оружие. И я совершенно не заинтересован в том, чтобы ваши сотрудники были в курсе всех моих встреч, дел и вообще…

—А ты не так прост,— сказал Цепов.— Ладно, но в таком случае ты сам им плати. Мне не надо, я богатый. Пошли лучше пообедаем. Угощаю. Что ты так смотришь на мои ботинки? Это кожа пеликана, из Новой Зеландии привезли пацаны. Клево сверкают, да? Ручная работа. Пять штук баксов стоят. Хочешь, подарю? (Возможно, это был не новозеландский пеликан, а южноафриканский страус, кайман, броненосец или какой другой мексиканский тушкан.)

Он любил все блестящее: телевидение, власть, кино, шоу-бизнес, лакированные туфли, золото и чистенькие иномарки. Деньги его практически не интересовали.

Рома любил дарить подарки. У меня в ящике редакционного стола лежали Ромины позолоченные зажигалки, гравированные «зиппы», модели пистолетов, какие-то бесконечные сувениры с символикой «Балтик-Эскорта», вилки и ножи, часики с кристаллами Swarovski, диски с песнопениями григорианских монахов, пули от бронебойных винтовок и еще какая-то блестючая дрянь, которую Роман чуть ли не силой запихивал мне в карманы при каждой встрече, как сорока прячет в своем гнезде все, что сверкает на солнце.

Он был неимоверно хвастлив, щедр и прост. Как Карлсон. Он жил на крышах248, таскал меня на всякие свои встречи и терки, знакомил с героями питерского криминально-ментовского нутра, получая невероятное удовольствие от того, что на него смотрят с интересом. У тебя нет пропеллера, Малыш? Это не беда! Полетели со мной, держись крепче! Я тебе ТАКОЕ покажу!

Он никогда не скрывал всю пищеварительную систему новой российской власти, в которой существовал как солитер в коровьем желудке. Глянь, вот сюда поступает трава. Здесь она переваривается. В этой части бродит. Здесь всасывается. А туда нам не надо, там прямой путь в задницу. И деньги для него были вареньем. Он их тратил. На блестяшки. Когда наследники пытались раздербанить его имущество, оказалось, что Рома гол как сокол. Все, что осталось от его блестящей карьеры,— коллекция часов, подаренных разным людом на дни рождения. Богатые часики, сверкающие брюликами, с гравировками от даривших. Мало кто захочет купить такой сувенир: «Дорогому Роману от К. К. Я.249». Или «от ВСК(б)250». Или «от преданного Дерипаски». Или просто «от друзей». Совершенный неликвид.

На тесном диванчике в Ромином кабинете сиживали многие. Будущие генералы, будущие (и бывшие) зэки, кровавые убийцы, главари банд, чеченские суфии, герои и авторы «Бандитского Петербурга», нынешние лидеры непримиримой оппозиции и даже он, главный клиент «Балтик-Эскорта», будущий лидер нации. Ну а что такого? Рома имел огромный оборот денег, влияния, добра, зла и блеска. Он к 1995 году контролировал весь игорный бизнес, все назначения в ГУВД Санкт-Петербурга, дилеров Volvo в нескольких городах.

Цепов не владел бесчисленными казино. Они были под тамбовскими, под Мирилашвили, под пермскими и частично под ворами. Но лицензии контролировала мэрия. И Контора хотела как минимум видеть потоки бабла. Ошибаются сегодня бесчисленные авторы разоблачающих текстов, считающие, что в те годы была организованная Конторой криминальная система. Это все от наивности. Система всегда самоорганизовывалась, как река, текущая сквозь холмы и низины, по равнинам и болотам. Только вместо воды — всепрожигающее расплавленное золото. И нет у реки хозяина. Можно только перекрыть русло, попытавшись пустить поток в обход, создать резервуар, выкопать канальчик к своей делянке. Контора была таким же актором процесса, как и все остальные силы. Чуть слабее в средствах и методах, чуть сильнее в информации и некоторых оргнавыках. Цепов оказался в нужное время в нужном месте. Задачу, которую перед ним ставил его главный клиент, он понимал просто: сдерживать баланс криминальных сил в Петербурге девяностых и не давать никому нарушать сложный паритет конкурирующих сил.

В свое время Володя Феоктистов по пьяни как-то разоткровенничался со мной:

—Если бы я сейчас был в фаворе, не было бы никаких пермских, тамбовских, казанских, чехов. И этих, как их, господи спаси (тут Фека картинно крестился, хотя считал себя безбожником), маккабских! Были бы только мои, ПИТЕРСКИЕ!

Бесполезно было объяснять дедушке русского рэкета, что именно потому он и не в фаворе. Никому не нужны мощные преступные группировки, перед которыми власть может оказаться бессильной. А вот Рома понимал правильно: бандитов должно быть много, и они должны конкурировать.

Самого Романа арестовывали ежемесячно. И через пару часов, дней, недель выпускали. Он приезжал слегка осунувшийся от табачного дыма и спертого воздуха в изоляторах, но сразу ехал в магазин Hugo Boss , принадлежавший не то жене, не то дочке Малышева, и брал новые ботинки:

—Опять суки позорные супинаторы вытащили! Не напасешься на них обуви!