Дмитрий Запольский (Russian Edition)

Шутов развернул свои войска на сто восемьдесят градусов и организовал войнушку с мэром, переориентировав Невзорова на борьбу с Нарусовой и Собчаком. Наверное, тем самым внес вклад в историю государства Российского. Проигрыш Собчака в 1996 году был во многом обусловлен геббельсовской пропагандой петербургского телевидения. Впрочем, у меня никто не заказывал сюжетов против мэра, в моей программе я их сам делал с нескрываемым удовольствием, потому что Собчак бесил своей простотой и пионерским задором. И пока Нарусова не пришла ко мне домой с нижайшей просьбой помочь Санычу, я не останавливался. Хотя Захватов и презентовал мне стальную дверь в квартиру в качестве спонсорской поддержки. Потом, через много лет, жена губернатора Яковлева спросит меня, зачем я в 1996 году стал помогать команде Собчака и Путину в их кампании.

Я ответил:

—За деньги.

Но это была ложь. Мне Путин и Собчак не платили, а нарусовским обещаниям поставить меня во главе «Пятого канала» в случае победы Анатолия Александровича я не верил ни секунды.

—Ох, как хорошо! Я тоже всегда говорю Володеньке317, мол, Запольский — нормальный человек. А он говорит: нет, он упертый! Я помогал Собчаку исходя из простого желания не быть на стороне Шутова и Невзорова. Я брезговал. Хотя Нарусова и Путин у меня не вызывали ровным счетом никакой симпатии в силу моей информированности о коммерческих интересах обоих.

В бандитской среде Шутов был маргиналом. То есть не совсем «правильным», скорее к нему относились как к менту — он не мог крышевать обычную торговлю, финансовые потоки шли в другие общаки. Титычу оставались совсем мелкие темы — транспортные перевозки (его банда терроризировала дальнобойщиков, получая с них деньги за въезд в Петербург грузовиков). Шутову скидывали грязные заказы — на физическое устранение конкурентов, на контроль за порядком в Апраксином дворе318, где в девяностых был огромный рынок. Апрашка принадлежала Ебралидзе, которого так и звали — Алик Рынок — на паях с бывшим начальником райотдела КГБ Евгением Муровым. Менеджментом занимался еще один чекист — Николай Пономарев. И Сергей Тарасов, впоследствии вице-спикер городского парламента и вице-губернатор города.

Став обычным, не приближенным к власти бандитом, Шутов не оставил усилий по созданию имиджа «допущенного к столу». Он съехал из сгоревшей гостиницы, открыл радиостанцию «Шансон», стал спонсировать жутковатую «народную газету» «Новый Санкт-Петербург», еще какие-то маргинальные издания, не получившие развития, и связался с фашистскими ребятками. В его новом офисе на Комендантском появилось свое политтехнологическое агентство. К нему зачастил Бабурин. А особое положение в криминальном мире города позволяло Шутову не бояться зашквара — он стал собирать вокруг себя активистов нетрадиционной ориентации. И создал команду, которая писала книги под его именем: «Собчачье сердце» и так далее. Помогали творить (не бесплатно, конечно) специальные копирайтеры. Записывали байки Шутова на диктофон, обрабатывали литературно, вставляли диалоги и «гэги», придумывали эпизоды… Ну а байки травить Юрий Титыч мог блестяще — нормальная зэковская манера. Был он блестящим балаболом.

В какой-то момент они с Невзоровом разругались в пух и прах.

Как потом утверждал Александр Глебович, Шутов заказал его устранение. Верю. Ибо он вполне мог. В 1997 году убили председателя КУГИ319 Маневича. Подозрение пало на Шутова. Ну не на самого Титыча, а на его команду. На поминках в Мраморном дворце Чубайс сказал:

—Мы найдем эту мразь, взявшую воровские деньги! Я потом спросил его прямо:

—Титыч?

Чубайс кивнул:

—Пока не точно, но девяносто девять процентов. Думаю, что последующая посадка Шутова и пожизненный срок, как и смерть в колонии,— дело рук Анатолия Борисовича. Мне, по крайней мере, так кажется.

Шутов неоднократно выступал в моей программе «Вавилон» на «Русском видео». Каждый раз я сопротивлялся до последнего. И каждый раз меня настоятельно просил взять его в эфир Михаил Мирилашвили, президент компании: «Ну пожалуйста!» Приказывать он не мог, но нагадить — запросто. Я соглашался и слегка глумился над собеседником во время эфиров, что приводило Шутова в бешенство. Однажды в клубе «Метро» четве ро обдолбанных братков из его банды пытались меня порезать, но я рассмеялся им в лицо.

—Кто будет вашему отморозку давать эфирное время, если вы меня убьете? Вас же Титыч порвет на свастики!

Братки опустили ножи:

—А Шутов сказал, что ты сука и тебя надо порешить.

Нет, я не такой смелый, конечно! Но я понимал: бесплатно Шутов не убивает. Потому что хоть и больной на всю голову, но убийство журналиста — это товар. Дорогой. И хлопот не оберешься. Потом я увидел этих парней в клетке, когда судили банду. Дебилы. Сели надолго. Ну а сам Шутов умер в колонии для пожизненно осужденных. Говорят, сейчас его вспоминают как борца с путинизмом и публициста. Ну так тоже можно…

315 Вернувшиеся из заключения (жарг.).