Дмитрий Запольский (Russian Edition)

Новоселов общался с Абрамовичем342. С Соросом343. С функционерами китайской КПК344. «Разведка под прикрытием, хотят здесь контролировать своих,— говорил мне Новоселов в ответ на немой вопрос, зачем он тратит время на бесконечные чаепития с пожилыми китайцами в черных костюмах.— Мы предложим им построить город-спутник. Надо срочно вызвать воров из Хабаровска, пусть организуют тему. Мы без них не справимся, Восток — дело тонкое». И вскоре в Петербурге действительно нарисовались сначала воры с Дальнего Востока, а потом и знаменитый «китайский квартал», инвестиционный проект «Балтийская жемчужина». Новоселов слов на ветер не бросал.

Воров он привечал больше, чем бандитов. «Почему Костя345 не хочет брать корону? Я же все решил, со всеми договорился! Вот чудик!» Действительно, друг детства Новоселова Константин Карольевич Яковлев, Костя Могила, в то время фактически был смотрящим по Питеру от воровского сообщества. И это было не частной инициативой Новоселова: ситуация в Северной столице напрягала окружение Ельцина. Надо было как-то предотвратить фатальное усиление тамбовских, выстроить противовес. Новоселов, куря «Парламент» пачку за пачкой в своем кабинете на втором этаже Мариинского дворца, придумывал схемы сдержек и противовесов. Он хотел вернуть, точнее, не вернуть, а инсталлировать, как он выражался, воров в город. Петербург никогда не был воровской столицей. И в нем не было единого суда, решения которого были бы окончательны (горсуд на Фонтанке не в счет, его можно было купить). А вот такого, чтобы решил — и все, не было. Это приводило к постоянным разборкам, перетягиванию каната и прочим неприятностям.

— Пойми, Дима,— объяснял Шелкопряд, наливая чай от китайских чекистов в антикварные чашечки. Церемония ежедневно проводилась в его личном офисе на Галерной улице, где, в отличие от Мариинского дворца, Новоселов разруливал чисто теневые проблемы. Там в приемной томились не депутаты и помощники с бумажками, а серьезные авторитеты характерной наружности преимущественно с раздутыми от бабла портфелями.— Городу нужны инвестиции. Толян-мудила346 своей болтовней только всех распугивает. А нам нужны гостиницы, транспорт, дороги, стадионы. И главное — порты! Вон в области американцы от Рыжего347 третий завод закладывают! А у нас — только разговоры!

Действительно, Вадим Густов, коммунистический губернатор Ленинградской области, сумел через окружение Чубайса договориться о колоссальных инвестициях: строились заводы Caterpillar, Ford, Coca-Cola. И всячески раскручивал тему бандитского Петербурга. Типа не ходите, дети, в Африку гулять. При этом в город инвесторы шли крайне неохотно, опасаясь непредсказуемых бандитов. Новоселов считал, что надо бандитов подвинуть с помощью воров. Он покровительствовал Деду Хасану, взяв его под свою опеку, планируя сделать Могилу вором в законе и дать тому верховный статус разруливающего. Но Костя не проявлял должного энтузиазма, да и вообще не намеревался взваливать на себя такую ношу, мечтая вырваться из удушливой болотной питерской атмосферы на просторы Москвы. И Новоселова он немного опасался, понимая, что, если все пойдет по плану Виктора, он, Могила, окажется не верховным судьей, а просто ответственным за разруливание в команде Шелкопряда. А тут как раз наметились выборы Ельцина на второй срок. Чубайс убедил Таню348, та убедила папу: если не взять срочно все телевидение в стране под себя, папа проиграет Зюганову. Операцию взялся исполнять Береза349. И начал большой тур переговоров, выискивая в каждом регионе страны «ничейные» телеканалы и влиятельные СМИ, находя воров, которые могли бы их прибрать к рукам, и решая, что дать ворам в качестве компенсации за их труды праведные. Причем сделать все надо было нежно, тактично, мягко. Чтобы без воплей и крови. И желательно даже без синяков.

— Сегодня будем твою судьбу решать,— сказал мне Новоселов.— Да не физдипи350 ты! Все будет чики-чики351. Никто не уйдет обиженным. Кстати, кто хозяин «11 канала»? Михо на паях с Сергеичем352? Ладно, значит, тебе повезло.

И Новоселов опять утонул в улыбке Чеширского кота. Казалось, у него не было тела. Вообще. Нечто, растекшееся по инвалидной коляске, ему не принадлежало совсем. И даже руки, слабые плечи, втянутая шея — все это было просто приложением к его взгляду карих сверлящих собеседника глаз, заплывших веками. Он был головой профессора Доуэля353.

Потом, через много лет, катаясь на горных лыжах, я сломал ногу. Заклинило крепление. Пока везли до города, пока трясли в машине, осколки костей повредили сосуды, и в госпитале мне чуть не ампутировали правую ногу по колено. К счастью, повезло, отделался несколькими операциями и параличом нескольких мышц стопы. Но вот месяц на больничной койке, а потом два месяца в кресле-каталке запомнились мне надолго. Я все время вспоминал Новоселова. Я ощутил себя в его шкуре. Боль, беспомощность, неподвижность — я бы не смог. Не та закваска. До сих пор не понимаю до конца: как он сумел сделать из своей трагедии свой же триумф?