Дмитровское шоссе

Теперь ситуация возникла предельно запутанная, но юристам в ней делать было нечего: две наследницы, две квартиры — одна трехкомнатная на Чистых прудах и одна четырехкомнатная в знаменитом «Доме на набережной». Поскольку академик принадлежал к старшему поколению, он отказался уезжать из серого зловещего дома, увешанного памятными досками как геральдическими плитами. Кроме того, что и стало главной причиной трудностей при разделе — Трофимов в двадцатых годах входил в оценочную комиссию при разделе церковного и принадлежащего богатому сословию имущества, и потому сумел изрядно обогатить собственную коллекцию. Чтобы не возникло сомнений насчет его собственнических инстинктов, следует заметить что уже в те годы он был известным ученым, специалистом по истории изящных искусств, так что его членство в комиссии, утвержденной самим Сталиным, было вполне оправдано с научной точки зрения. И вот теперь, когда в весьма почтенном возрасте девяноста шести лет скончался академик Трофимов, увенчанный всевозможными званиями российских и иностранных академий, Герой Социалистического труда, трижды лауреат Сталинской премии и лауреат Ленинской премии за работы по исследованию сарматского искусства, награжденный пятью орденами Ленина и таким количеством других орденов и медалей, что когда в его квартире «Дома на Набережной» этажом ниже от непонятного сотрясения сыпалась штукатурка, говорили что это упал парадный пиджак Николая Васильевича, возникла проблема наследства. К этому нужно добавить, что все дома и квартиры были приватизированы, так что оспаривать их принадлежность кому-то другому было невозможно. Андрей еще не знал, что в тот день когда он вылетал из Вены, от инфаркта умерла вторая, на этот раз законная жена академика Трофимова Наталья Викторовна, и теперь единственной наследницей стала Марина.

Андрей был терцеливым и осторожным человеком. Еще из Вены он заказал автомобиль с двумя охранниками и теперь, когда вышел из зала прибытия, его встретили два широкоплечих парня лет тридцати славянской наружности, внимательно осмотрели, предъявили документы частного охранного агентства «Коралл» и попросили паспорт. На этом церемония встречи не окончилась. Андрей взял документы охранников, отошел в сторону, достал из кармана мобильный телефон и позвонил шефу агентства — номер телефона он получил в Вене. Лишь после этого он улыбнулся, подхватил маленький чемодан и пошел к выходу. Один из охранников опередил его, вышел через раздвинувшуюся дверь, посмотрел по сторонам и что-то сказал в свой мобильный телефон. К дверям подкатил «Мерседес», водитель выскочил и открыл дверцу. Через пару секунд автомобиль стремительно рванулся вперед.

Всего сорок минут спустя «мерседес» свернул направо с Большого Кремлевского моста и въехал во двор «Дома на Набережной». За это время мнение Андрея о Москве разительно изменилось. Теперь это был современный город, сверкающий огнями реклам. Всюду виднелись вывески известных европейских компаний, банков и корпораций, причем он владел акциями многих. У подъезда Андрея встречали. Два охранника подошли к «мерседесу», открыли заднюю дверцу и помогли ему выйти из машины. Один из них махнул рукой и «мерседес» уехал.

Охранники проводили Андрея к импозантной деревянной двери на четвертом этаже — на самом деле дверь была бронированной и только снаружи покрыта деревом — стоящий там еще один охранник в камуфляже с автоматом передал Андрею связку ключей, охранники подождали когда он вошел в крохотную прихожую и запер за собой дверь, затем спустились вниз.

Теперь перед Андреем была еще одна бронированная дверь — на этот раз без лишних украшений, с наборным диском кодового замка в середине и двумя замочными скважинами. Несмотря на то, что последний раз он открывал эту дверь двадцать лет назад, Андрей без труда справился с ней и вошел в огромную квартиру, похожую на музей. В квартире царила могильная тишина. Его удивило отсутствие тещи, но затем он увидел лист бумаги на столе, прочел его и покачал головой. Итак, ситуация упростилась до предела. Марина, а следовательно ее представитель в Москве, Андрей, стали единственными наследниками баснословного по российским масштабам состояния, в котором они, впрочем, не так уж и нуждались.

Андрей прошел через все четыре комнаты, мельком посмотрел на стены, увешанные картинами знаменитых мастеров и иконами в золотых и серебряных окладах, украшенных драгоценными камнями, и оказался в крохотной клетушке — это был черный ход, в который вел узкий коридор с массивной деревянной дверью. Он потряс дверь — заперта как всегда, не открывалась уже много лет — и вернулся в гостиную. Затем Андрей снова достал мобильный телефон — квартирный телефон могли прослушивать, а номер мобильника еще никто не знал — позвонил своему адвокату и назначил встречу на десять утра у себя дома.