Дмитровское шоссе

Наконец, перед самым отъездом из Стокгольма в «Парк-отель» позвонил Саргосян, сообщил, что Цена золота достигла 623 долларов за тройскую унцию, и добавил, что в сегодняшнем номере «Интернэшнл Хералд Трибьюн» есть интересное сообщение об аукционе в «Кристи». Олег Степанович спустился в вестибюль отеля, купил газету и увидел отчет о том, что впервые за последние четверть века фирма провела аукцион исключительно старинных золотых русских монет. Обычно вместе с монетами — очень редкими выставлялись картины известных русских художников, ювелирные изделия и коллекционнный фарфор. Однако на этот раз проводился аукцион одних русских монет причем среди них быди такие редкие как восемь империалов 1881 года, полуимпериалы Анны Иоанновны 1739 года, три империала чеканки 1813 года, пять — 1776-го, и, наконец, совершенно неожиданные экземпляры два империала, на которых год чеканки был в зеркальном изображении, и пять полуимпериалов, отчеканенных в 1915 году, после начала Первой мировой войны. Все монеты были представлены на аукцион анонимным продавцом и куплены тоже анонимных покупателем за неслыханную для таких сделок сумму двести сорок семь тысяч долларов. Исключение составили империалы чеканки 1776 года — года провозглашения независимости Соединенных Штатов Америки, которые купил известный американский коллекционер Розенцвейг за две тысячи сто долларов каждый. Итого, тут же подсчитал Олег Степанович, выручка составила двести пятьдесят две тысячи пятьсот долларов! Он даже присвистнул от удивления.

Олег Степанович вернулся с делегацией в Москву, так и не успев переправить в Женеву семьдесят тысяч долларов.

Сейчас у него было почти семьсот тысяч долларов.

Что еще оставалось сделать, перед тем как старый одинокий волк отправится в небесные кущи волчьего рая, где полно вкусных барашков, много мягкой густой травы, в которой так приятно валяться и греться под теплыми солнечными лучами, когда так болезненно ноют старые кости, а по тебе ползают и тихонько ворчат такие смешные плюшевые волчата? Во-первых, мрачно усмехнулся Олег Степанович, — в последний раз съездить в Париж и собрать документы, которые навсегда похоронят Соколова. Будет знать, как ссориться с Ростовым. Затем ждать, когда академик исполнит свое обещание и поговорит с приятелями в ЦК и особенно с другом детства — министром иностранных дел. Ведь не откажет же старый брюзга мальчишке, с которым в детстве ловил раков в прибрежных норах? Когда Андрей с молодой женой отправится, — пусть на самую ничтожную должность, — в одну из западноевропейских стран, а Зина через несколько месяцев приедет в ним в гости, останется только устроить собак в надежные и добрые руки — у Олега Степановича был на примете такой человек — и он будет свободен от всех обязательств. Страна катится в пропасть, нужно спасать своих ближних. Жаль старую дачу, в которой он провел столько времени, но, может быть, академик и тут проявит разворотливость — в конце-концов, он станет единственным наследником. Надо всего лишь дотянуть эти месяцы. Олег Степанович чувствовал, что почти исчерпал запас везения. Но позаботиться о близких и собаках нужно прежде всего. Cвободен, свободен, наконец свободен!

Олег Степанович встряхнул головой и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Пора ехать.

Пятнадцать минут спустя он ловко вклинился в поток самосвалов и поехал в сторону Москвы.

Последняя посылка

Как обычно, Олег Степанович поставил машину у «России» — ему даже показалось, что точно в след, оставшийся от его прошлого приезда сюда на той неделе, — запер дверцы и пошел через Большой Москворецкий мост на Раушскую набережную.

Теперь он вспомнил гостиницу «Бухарест» — старую, похожую на увядшую даму, где старались не размещать туристов из капиталистических стран. На противоположном берегу Москва-реки Олег Степанович спустился по гранитным ступенькам и подошел к входу в гостиницу.