Днепровский вал

— Да с чего вы взяли! — воскликнул военный. — Остаюсь при своем мнении: Еврорейх рано списывать с доски! Вам напомнить, что такое германская военная машина? Сильнейшая сухопутная армия мира, промышленность всей Европы, а теперь еще оказывается, не самый последний флот! По нашим расчетам, Гитлер может выставить и вооружить десять миллионов солдат. И у него не самые плохие генералы, судя по тому, что творится в Египте. Ну, а русский фронт — так от неудач никто не застрахован.

— А все же? — не унимался «аристократ». — Если Еврорейх — колосс на глиняных ногах? Ну, как Персия перед разгромом Александром Македонским. И силы тоже казались неравными, вот только, чем кончилось, все помнят? Рассказать вам, что мои люди увидели во Франции? Не только полное отсутствие желания сражаться и умирать за Еврорейх, но и вообще признания его интересов своими. Правда, говорят, это было в самом начале: и подъем духа, и даже воспоминания о славе Наполеона. После Днепра же, где погибло четыреста тысяч французов как в битве за Верден, с ужасом спрашивают, какова же будет Сомма этой войны? Доходит до того, что арестованных за саботаж, «за непочтение к Рейху» и прочие грехи прямо спрашивают: концлагерь или Восточный фронт? А кто не годен к службе, забирают на трудовую повинность, ну, как наших безработных во времена депрессии. Они заняты или на тяжелых работах, вроде строительства дорог и мостов, или находятся на казарменном положении при фабриках, в отрыве от семей, по сути, на положении арестантов: не получая платы, лишь койку и еду, под угрозой наказания «за дезертирство». Это называется «мобилизация промышленности в интересах войны».

— Бред! — сказал толстяк. — Как вы это представляете, при современной промышленности — и рабский труд? Без всякого гуманизма, просто очень неэффективно. Какое будет качество продукции при такой практике? Вы уверены в достоверности ваших сведений?

— Уверен, — ответил «аристократ». — Пока так поступают лишь с наказанными за какую-то провинность, но ходят упорные слухи, что скоро это ждет всех не занятых на военных производствах: кого не на фронт, тех на трудовую повинность в интересах фронта. И зная немецкую склонность к порядку, в это можно поверить. По крайней мере, в это верят во Франции, Бельгии, Голландии, Дании те, кто говорили с моими людьми. Да, это чудовищно неэффективно и, скорее всего, вызовет всеобщее возмущение. И что тогда останется от единства Еврорейха?

— Не согласен! — возразил военный. — Есть недовольные, и что? По сути, все искусство политики — это как раз и есть умение ездить на чужой спине. В армию по принуждению, и что с того? Во времена Нельсона именно так набирали матросов в лучший в мире, победоносный британский флот. Да и наша армия в войну за освобождение негров комплектовалась таким способом, это разве мешало ей побеждать? А армия Фридриха Прусского, тогда сильнейшая в Европе? Давайте считать лишь те факторы, которые реальны. У Еврорейха есть солдаты? Есть промышленность, способная в достатке снабдить армию оружием? Есть военная организация, лучшая в мире — надо ли кому-то объяснять, что такое германский штаб? Ну, а замотивировать толпу идти в бой — это, знаете, вторично, было бы кого!

— Поддерживаю, — сказал «ковбой». — Полезно иногда интересоваться наукой, тут яйцеголовые очень интересную теорию открыли. Что война, политика, торговля подчинены одинаковым математическим закономерностям. Общеизвестно, что, вложившись в рекламу, можно продать сколь угодно гнилой товар или, допустим, сделать так, что ниггера выберут президентом Соединенных Штатов…

— Не вздумайте об этом заявить публично, линчуют! И никакая полиция не защитит.

— Я сказал «предположим». Хотя если в другой стране можно было сделать президентом фальшивомонетчика, бандита и убийцу — то, чисто теоретически, были бы деньги и желание… Так вот, применительно к войне, мотивация человеческого ресурса достигается точно таким же способом, как продается товар или приобретаются голоса электората на выборах. Если ваши солдаты недостаточно хотят идти в бой, значит, нужно всего лишь потратиться на рекламу, то есть пропаганду. Следовательно, для Еврорейха проблема чисто техническая — внушить французам, и кто там еще, что воевать не жалея себя для них самый лучший выход. Ради интереса я велел умникам просчитать будущий ход этой войны, при условии выбора немцами самого эффективного пути из возможных. Игра с формулами и коэффициентами убедительно показывает вероятность победы Еврорейха над русскими от семидесяти трех до восьмидесяти пяти процентов — учитывая валовой продукт, чисто военное производство, мобилизационный ресурс, «коэффициент мотивации в зависимости от расходов на пропаганду» и среднемесячные потери сторон с самого начала.

— Верится слабо, — сказал «аристократ». — Как уложить сюда тот факт, что уже полгода подряд у русских идут один победы?