Днепровский вал

Сначала, как обычно, «немцами» поставили немцев. И после того как в атаке упали «убитые» в пятнах красной краски, а оставшиеся ворвались в здание, все стихло буквально через десяток секунд. Причем из немцев на ногах не остался никто — были травмированные и даже один покалеченный, сломали ребра и руку, еще нескольких пришлось отливать водой. Увеличили число «немцев» — результат был тот же, только чуть дольше, после чего среди пленных на третий дубль добровольцев не нашлось. Тогда оборонять здание поставили переодетых русских же, но, как мне сказали, из новичков, ведь немцы по сюжету обязаны проиграть. Так была снята сцена, вошедшая в список лучших боевых эпизодов в мировом кинематографе.

Русская система актерской игры оказалась не похожа на классическую. Вернее, наряду с классической, была еще одна, система «три П». Что это такое, никто не знал. Говорили, что это инициалы автора или кого-то из ее мастеров — ну, так повелось. Много позже я слышала, что фамилия автора была Подервянский, но узнать более подробно не удалось. В основе ее была свободная импровизация — забросить в себя «кто я, где, когда», другие важные обстоятельства, отпустить себя и творить; для развития этой способности существовал комплекс упражнений. «В списках не значился» делался молодым режиссером именно по этой системе. Так и не получившая в дальнейшем признания в больших, профессиональных театрах, она стала у русских, да и не только у них, широко применяться в кинематографе, особенно в частных, малобюджетных студиях, поскольку позволяла даже непрофессионалам добиваться хорошего результата. Впрочем, этому способствовала также весьма распространенная практика применения ее психологами и психотерапевтами при работе в группах, так что знакома она была очень широко, и не только актерам.

Насколько мне известно, эту манеру игры взял Фернан Котанден, [17]

с которым мы встретились именно там. Все мы знаем его под другим именем, его биография тоже общеизвестна — я же скажу, что первоначально его роль была совсем малой: тот немец, которого Плужников, пожалев, отпускает. Совсем короткая сцена, минимум слов — но как сыграл этот, тогда еще совсем не знаменитый, француз образ «маленького человечка», подхваченного войной и ни в чем лично не виноватого, которого не грех пожалеть! А после он наводит на убежище немцев с огнеметами, а еще позже, прищурившись, стреляет в старшину, готового уже скрыться за углом. И именно он добивает мою героиню — этого не было изначально, как я уже рассказала эту сцену снимали первой, — но режиссер специально вставил кадры, как будто герой Фернана смотрит, как меня убивают, его толкает унтер: «Чего стоишь?» — и он, перехватив винтовку, бежит тоже — ясно, что принять участие. Такой маленький человечек, совсем не страшный, жалкий, смешной и в чем-то симпатичный — но которого все равно надо убить, поскольку на нем мундир врага.

Ну, а после этого фильма был «Вызываем огонь на себя». Причем меня представили Анне Морозовой, которую я должна была сыграть: она была главой русских разведчиков и диверсантов на немецкой авиабазе в Сеще. Мы стали очень дружны, жили в одной комнате. Я пыталась — нет, не стать ею, это невозможно, но понять, что двигало ею, отчего она так поступала, и передать это по-своему. Как получилось — ей понравилось, она сказала мне: «Вика, — так она называла меня вместо Вивиан, — ты сделала на экране все как я, но еще и красиво».

Она абсолютно не считала себя героем. А просто сделала, что должна — хотя, если подумать, пресловутая Мата Хари не сделала и малой части того, что совершила она. Только прямой, непосредственный вред врагу: десятки самолетов, взорванных в воздухе вместе с подготовленными экипажами, и триста пилотов и штурманов, убитых при нападении партизан на немецкий санаторий! А сколько разведданных, благодаря которым русские наносили по авиабазе прицельные удары или успели подготовиться к налету, ожидая немцев в заданное время в нужном месте! А косвенный вред, когда немецкие пилоты, боясь непонятных катастроф, бросали бомбы мимо цели или даже на свои войска! Не она создала организацию — но была в ней с самого начала, а когда погиб Константин Поваров, стала во главе. И организация работала, несмотря на потери, наносила немцам новые удары — гестапо так и не удалось ее раскрыть.