Дневная битва

Как ни трудна она для прочтения, он и в ней различил отчаянное желание поехать с ними. Лиша не боялась и считала, что лучше всех сумеет оценить положение на границе. И не ошибалась, но ее врачебное мастерство намного важнее. Он приготовился разругаться с нею – при всей бесполезности затеи. Если Лиша Свиток на что-то решится, ее и Недра не удержат.

Но ссоры не возникло. О чем бы ни просила душа, Лиша понимала, что от нее будет больше пользы, если она подготовит лазарет и высмотрит самую жаркую битву.

Рожер стал следующим:

– Ты по-прежнему уверен, что я тебе не понадоблюсь?

Он произнес это стальным голосом Марко Шатуна – бесстрашного и легендарного путешественника, чью роль не раз исполнял. Присутствующим показалось, что продолжается спор, который длился всю последнюю неделю, хотя в действительности Рожер заговорил об этом впервые.

Арлен не показал, что раскусил игру, посмотрел ему в глаза и пожал плечами:

– Поезжай, если хочешь, но в этом мало смысла. Неизвестно, какой дозор наткнется на что-нибудь важное. Останься лучше здесь и жди сигнала. Думаю, их будет достаточно, чтобы всем нашлось дело.

Сигнализировать предстояло лучшими фейерверками Лиши, розданными дозорным. Петарды с треском взлетят и озарят ночное небо, укажут резервам место. Их специально расцветили в соответствии с уровнем угрозы и наличием раненых.

Но Рожер его удивил:

– Нет, я поеду. Плясун уже возил нас двоих.

Аманвах тронула его за плечо:

– Муж мой…

– Дживах должна молчать!

Рожер стоял к ней спиной, но чуть повернул голову и обратился не глядя, как принято у красийских мужчин, когда нужно напомнить женщинам об их месте. Арлен моргнул, потрясенный тем, как быстро жонглер усвоил чужие обычаи, а тот продолжил:

– Вы подождете здесь с остальными, а я присоединюсь к дозору.

Женщины были вышколены, однако не сумели скрыть в запахе негодования за то, что с ними заговорили, как с обычными даль’тинг. Запах Рожера обозначил понимание: жонглер поплатится за свои слова, но он всего-навсего читал заученный текст.

Аманвах повернулась к Энкидо и молниеносно задвигала пальцами. Арлен со времен Лабиринта немного знал красийский язык жестов, но этот было гораздо сложнее. Там, где шарум обошелся бы парой быстрых команд, Аманвах развернула целую беседу. Могучий евнух время от времени показывал знак «най», пытался отказаться, но Аманвах не уступала. В конце концов евнух поклонился и подошел к Рожеру. Опустился на колени, уперся лбом в землю и затем встал – это была клятва воина защищать своего кай’шарума, не щадя живота.

Но Рожер мотнул головой:

– Дамаджах приказала тебе, Энкидо, охранять ее родственниц. Ты останешься с моими женами.

– Тогда пойдет Каваль, – процедила Аманвах.

Рожер рассмеялся, но тоже нарочито.

– После того, как он хотел меня убить? Ни в коем случае. Я сам о себе позабочусь. К тому же, – поднял он скрипку, – ты всяко узнаешь, если я попаду в беду.

Арлен давно заметил связь инструмента с серьгой Аманвах, похожую на искрящуюся нить. После заката Аманвах услышит все, что будет сказано возле Рожера, и он об этом знал. Любопытно.

Арлен вскочил на Сумеречного Плясуна, подал Рожеру руку и без труда усадил жонглера позади себя.

Аманвах шагнула вперед, держа в руках маску, изготовленную из цветного шелка в тон пестрому сценическому наряду. В шелк были вшиты мозговые метки, а также те, что обеспечивали меточное зрение.

– Это подарок на Ущерб, который сохранит нашего достопочтенного мужа, – пояснила Аманвах. – Не снимай его.

Ее запах свидетельствовал об искренности. Какими бы мотивами ни руководились красийки – а Арлен знал, что мотивов много, – они, несомненно, любили Рожера.

Когда Рожер повязал шелковую маску, другая – жонглерская пала.

– Должен ли я преподнести что-нибудь в ответ?

Аманвах покачала головой.

– Подарки на Ущерб дарят жены. Подарок мужа – вернуться живым, с честью и сохранить копье.

Арлен учуял страх Рожера, но маска жонглера уже вернулась. Рожер со смехом сгреб в горсть свое мужское достоинство.

– Я уж поберегусь!

Аманвах не улыбнулась. Шмыгнула носом, резко повернулась и быстро пошла прочь, сопровождаемая Сиквах и Энкидо. Рожер проводил их взглядом. Арлен, круто развернул Сумеречного Плясуна и не дал ему досмотреть, повел свой отряд по дороге.

– Извинишься по возвращении, – произнес он тихо, чтобы не слышали остальные. – Тебе ничто не грозит, если рядом и Тюки, и Гаред Лесоруб.

Рожер покосился на Гареда, и между ними пробежала тень. От Гареда пахнуло гневом, а от Рожера – стыдом.

«Замечательно», – подумал Арлен, пустил Сумеречного Скакуна галопом и увлек отряд к границе.

– Почему сюда? – спросила Ренна, когда они въехали в округ Новобитель.

Меньше месяца назад они с Арленом наткнулись на лесорубов, что очищали этот край от демонов. Теперь в новейшем районе графства Лощина жило сотен двенадцать поселенцев, большинство из них – райзонцы, что поначалу бежали от красийцев мимо Лощины на север, надеясь укрыться в Энджирсе. Там их не приютили – город уже задыхался от наплыва беженцев.