Дневник 1905-1907

Письмо: придет часов в 5. Еду купить конфет, жду, играю; в соседней комнате остался ученик, — сейчас стараешься играть лучше, чем при девах. Нет, не приходит; самовар кипит, пишу письмо, жду; телеграмма: простите, не мог быть. Еду к Нувелю, слегка болит голова, но весел, даже наждавшись. Заехали к Маврину, не бывшему дома, и поехали в цирк. Опоздали, конечно. Атлетки bonnes pour la haine des femmes[297], акробат. В<альтер> Ф<едорович> говорит: «Вон В<иктор> А<ндреевич>»; смотрю, откуда; говорю: «Нет, гораздо хуже». Оказывается, действительно он, в антракте: вот судьба! Приехал его beau-fr`ere на несколько часов, оттого всех надул и попал в цирк. Сговорились встретиться на вокзале. Поехали за вином: все заперто. У Романова ни за что не хотели давать, но буфетчик узнал В<альтера> Ф<едоровича>; спросили 2 б<утылки> в кабинет, отпили и запихали в пальто. Летим на вокзал; поезд только в 12 ч. 5 м. Видим В<иктора> А<ндреевича>, он уже искал нас: милый, высокий и тонкий. Я поехал с ним вперегонку с В<альтером> Ф<едоровичем>. Было очаровательно весело. Т. к. он пил еще с beau-fr`er’ом, то был очень возбужден и болтлив. Я иногда уходил в ту комнату и, м<ожет> б<ыть>, несколько ревновал. Со мной — очень мало говорил и пил. Наконец В<альтер> Ф<едорович> ушел лежать; я встал и поцеловал В<иктора> А<ндреевича> в затылок, он сказал: «Дайте, я Вас поцелую» и поцеловал в губы; простился тоже целуясь; был очень любезен и, кажется, доволен, премилый! Вот вечер, очаровательный своею импровизованностью. Бедный Сомов, что не был с нами. Что подумали девы, не знаю. От Дризена чек^{903}. Вопрос с Аничковым усложняется. В<иктор> А<ндреевич> говорил, что ему как-то особенно нравятся последний цикл моих стихов

<так!>^{904}, но с Нувелем был прямо сиреной, хотя и пикировались. Я очень рад вечеру, и за милого Renouveau, и вообще за существование и у нас одного хотя <из> молодежи, и какого!

21_____

Валечка на извозчике признался В<иктору> А<ндреевичу>; тот был очень мил, жал ему руки и поцеловал на прощанье. Что ж это, одно и то же proc'ed'e со всеми Puttana![298]

Смерть мне в сердце. Он меня ненавидит или слишком любит, результаты одни и те же. Все померкло мне. И потом, я не могу жить, не видя его: теперь я это сознал. Сомов ему сочувствует, остались одни, чтобы сплетничать обо мне или сообщить о Наумове, что мне не надо знать. Смерть в сердце: любовь, прощай! друзья, прощайте! Вечером будут у Бенуа, а я куда пойду? Поплелся домой. Обедал Шервашидзе, предлагал мне билеты на «Горбунка»^{905}, но я отказался. Поехал к Верховским, там были дамы, старик с серебрян<ым> горлом и Конради. Проезжая Выборг<скую>, увидел бегущим, по-моему, В<иктора> А<ндреевича>; я так смотрел, что тот оглянулся, даже приостановился, но, вероятно, не узнал в темноте: м<ожет> б<ыть>, и не он был. Смерть в сердце! ревность и отчаянье. Поехал к Тамамшевым в томленьи; одни дамы; я будто умирал. Приехал студент с барыш<ней> на «Пеллеаса»; поплелся домой. Никого, ничего. Барышня вернулась из балета, ее кажется, растирали. Написал письмо Наумову, глупое, грубое и сумасбродное. Что мне до того, что дело идет более чем о жизни. Теперь я это вижу ясно.

22_____

Кто-то пустил ко мне Павлика, еще когда я спал. Насилу спровадил его, неблагоразумно дав ему опустить письмо В<иктору> А<ндреевичу>. Лежал на диване в унылости; вставляли окна; тепло прошло; день рожденья, вид Италии Мюссе, с юношей, плачущим на окне, прощай! У Чичериных играли Моцарта, обедали, беседовали, у Ремизовых было скучно, бойкот мне не состоялся, ставят «Выбор невесты» А. Н. Бенуа. «Три пьесы» конфисковали. У маленькой Вари припадок. В<альтер> Ф<едорович> уж накатал два письма. Придумал преподлые стишонки. О, Наумов, что-то он таит в себе?

23_____

Проспал часов до двух, девы боялись, не умер ли я, Добужинский стучался. Прошелся до Aux Gourmets, поручив посыльному банк завтра. Играл «Elisire»^{906}

, пришел Сомов; болтали у дев, болтали у меня с пришедшим Нувелем, выясняя отношения к Наумову. Было очень дружески и мило, хотя я и ревную, м<ожет> б<ыть>. Спустился вниз, ища письма: неужели Павлик не опустил? Мне бы не хотелось быть на похоронах Диотимы. Что еще? Чувствую себя менее плохо. Восторги Валечки мне неприятны. Вот оригинальнейшая comedie de moeurs[299].

24_____

Решительно не помню, что было; писем нет, ничего не делал. Пошел в Caf'e, в «Луч», к Валечке и к Маврину. Дягилев приезжает в пятницу; понятно, все время разговор был о Наумове.

25_____