Дневник, 2006 год

19 января, четверг. Вчера вечером Витя вынул из почтового ящика «Литературную газету». На первой полосе хорошее и большое интервью Б.Н. Тарасова — дальше я его буду именовать БНТ, чтобы не путать с Бэном, с Борисом Николаевичем Ельциным. Мне не очень понятна в этом интервью только идея создания при Литинституте некоего Института русской культуры. Звучит красиво, но кто за все будет платить, что этот институт будет делать, из каких сотрудников состоять? У нас так много разных институтов и кино, и театра, и философии, и истории искусств, и все они вроде изучают и русскую культуру. Как эту самую русскую культуру выделить из мировой, вот французскую из мировой выделить легче, а с русской это сложнее, у нее больше щупалец и разветвлений, мы вообще нация и культура всемирная. Что касается других проектов, вполне естественных для нового ректора, то там Высшая школа переводчиков, еще моя идея платной редактуры, все остальное лишь правильные и весьма точные слова. Правда, у нас и так высшая школа переводчиков, куда уж выше. Деньги, где и откуда? В интервью ни слова о том, что за последнее время было сделано и кем. Я к этому был готов, новая жизнь всегда начинается с отрицания старой. В «Литгазете» по этому поводу удивлены.

Вечером как член экспертного совета и член коллегии министерства культуры — взглянуть на дело рук своих — я был в Белом доме на вручении премии правительства России. Вручал А.Жуков, сказал общие слова о культуре. А, казалось бы, должен был ее знать, говорят, что основа нового молодого аппарата минкультуры прислана была из его логова. В первом ряду собрания Швыдкой и Соколов, между ними Лаптев, сын знаменитого ленинградского баритона. «Первое письмо, крохотный листок, я нашел там слезинку между строк…» Сейчас он, кажется, помощник в Администрации по культуре.

О новых мастерах. Что касается премий, их было много, но все, как бы между своими, министерскими, так сказать привычных и настоящих деятелей искусства немного: Поляков, Абдрашитов, художники братья Ткачёвы. Во время «бокала шампанского» после вручения пытался поговорить с А.Жуковым относительно ремонта литинститута. Он ответил, что вроде бы знает о тяжелом положении, но сложилось у меня впечатление, что какие-то в этих залах уже ходят идеи. Начальник раздражен, отстаньте от меня с этим литинститутом. Впечатление плохое и от Жукова. Лучше был разговор с Соколовым: «Ну, если вы уже не ректор, значит, вас надо поплотнее занять». Вся обстановка Дома правительства тоже не произвела впечатления, плохая с претензией на изыск итальянская мебель, обыскивали на металл, даже очки пришлось вынимать, архитектура напоминает «офисы» в «Семнадцати мгновениях весны» и вокзалы с «претензией».

Днем на кафедре занимался «кадрами», не успела Галина Ивановна Седых, наша ударница интеллектуального труда, сказать о наших кадрах на перевыборном собрании, как мы, идя навстречу пожеланиям трудящихся, решили усилить кафедру Алексеем Слаповским, Юрием Кублановским, и Ириной Ивановной Ростовцевой. Пока это предварительные разговоры, начнем уговаривать. Со всеми этими фигурами БНТ согласился, Кублановский ему ближе, чем моя первоначальная идея: Оля Тузова и Максим Лаврентьев. Я исходил из того, что в литинституте всегда была своя поэтическая школа: Ошанин, Долматовский, Кузнецов. Знаменитыми они становились с годами. Подготовил также приказ на Гатчину: Королев, Сегень, Костров. Из студентов: Демахин, Никонов, Попов и Максим Лаврентьев.

«Литгазета» подготовила очередной рейтинг прозы. Здесь я стою на 26-м месте. Сам рейтинг продаж располагается так: от Людмилы Улицкой — 16 787 проданных экземпляров до М.Кураева, М.Бутова и Б.Екимова — у всех по нулю. У меня 127 продаж, за мною Бакланов — 126, у Славниковой — 58, у А.Кима — 47, у А.Сегеня — 46, у Андрея Волоса — 18. Как быстро ослаб после социального и отважного «Хурамабада» интерес к Андрею Волосу. Теперь он пишет о продаже квартир.

20 января, пятница.

Словно после вечернего переедания, проснулся с отвратительным чувством, оставшимся после посещения Дома правительства. И от разговора с Жуковым, и от слишком жидкого и «своего» состава премированных, и, самое главное, от отвратительной, холодной архитектуры. Не может достойная власть, не временщики, существовать в этой холодной, лишенной каких-либо признаков искусства атмосфере, все здесь дышит равнодушием.

На работе написал письма Соколову и Худякову, они приблизительно одного содержания: свершилось — я уже не ректор, это по закону, ректором выбрали Б.Н., он писатель, доктор, профессор, ученый. Если, дескать, господа, я вам нужен, то внесите определенные изменения в документы, я не хочу быть самозванцем.

Вечером по ТВ Лужков говорил о морозах, погоде и Чубайсе. В его выступлении одно было бесспорно: за семь лет управления Чубайс все ждал каких-то инвестиций от государства, а куда он тогда бы дел прибыль?