Дневник его возлюбленной

– Не надо. Я сам закажу. Можно я за Вами заеду? Часов в пять, нормально?

– Ладно, – неожиданно для самой себя согласилась я. – Я живу…

– Я знаю, где Вы живёте.

– Могли бы притвориться, что не знаете, чтобы не пугать собеседника.

– Хорошо, учту в следующий раз.

«Значит, будет ещё и следующий раз. Понятно».

Попрощавшись, я нажала отбой, села на кровать и принялась думать. Мне не нужны были новые отношения, но, в то же самое время, я чувствовала, что эти отношения затягивают меня, как воронка водоворота. Я открыла шкаф. Параллельно открылась дверь в мою комнату и вошла Марта. Комплекс старшей сестры не так-то легко изжить. Марта продолжала меня контролировать, но я чувствовала, что это из благих побуждений, и относилась снисходительно.

– Что делаешь? – Сестра присела на краешек кровати.

– Думаю, – ответила я, не отрываясь от содержимого шкафа.

– О чём?

– О том, что лучше одеть на первое свидание.

– Это – смотря, чего ты хочешь от первого свидания.

«Хочу выяснить, куда делась обгоревшая машина и почему целы перила», – подумала я про себя, а вслух произнесла:

– Ничего особенного я не хочу, ты же знаешь.

– Сергей звонил. Тебе не интересно, зачем?

– Не интересно. А зачем он звонил?

– Он хочет поговорить с тобой.

Это было совсем некстати. До такой степени некстати, что я даже подпрыгнула на месте.

– Да, а где ты встречаешься со своим новым знакомым?

– Этого я тебе ни за что не скажу!

– Пойми, я не могу тебя отпустить в неизвестное для меня место с незнакомым человеком.

– Марта, ты вообще помнишь, сколько мне лет? Я уже давно совершеннолетняя, прекрати играть мамочку. Я сама буду решать, где, когда и с кем мне встречаться.

– Просто Сергей старше, мудрее, он мог что-нибудь подсказать, посоветовать.

– Марта, ты – комнатное растение и вообще не понимаешь, что Сергей из себя представляет. Прости, что кричу, но твоя опёка гонит меня прочь из дома. Если беспокоишься, что я пропаду за время твоего трёхнедельного отсутствия, и ищешь мне опекуна, то позвони лучше Марку.

Я понимала, что упоминание о Марке – это запрещённый приём, но не видела другого выхода. Расчёт оказался правильным. Марта переменилась в лице, встала и молча вышла из комнаты. Моё настроение было испорчено навсегда, и я выбрала для свидания юбку и кофту соответствующего чёрного цвета, держа, правда, где-то в загашнике мысль, что чёрный цвет мне идёт. Решив держать оборону до вечера, я открыла ноутбук и записала:

«Прекрасны первые мгновения подступающей осени. Красные и жёлтые краски не могут поделить пространство и сцепляются крепко накрепко, а потом вместе падают замертво, как это всегда бывает в смертельной схватке. И оголённые ветки открывают нам прежде невиданное, скрытое под покровом расцвеченных сводов чудо – ангела, сидящего на обнажённых ветвях».

Я не понимала, что описываю – сон, мечту или явь. Но что бы это ни было, я чувствовала какое-то невероятное влечение, не поверхностное, а внутреннее, глубинное, толи тянущее, толи ведущее за собой, окрыляющее надеждой, что ты когда-нибудь тоже сумеешь летать.

Я отвернулась от компьютера, посмотрела на залитую солнцем густую зелень, на расправленное фоном чуть выше небо и громко спросила:

– Как тебя зовут, скажи скорей!

– Рэй, Рэй, Рэй…

Солнечный луч оттолкнулся от стекла и рассыпался бликами. Эхо забилось в листве, как в силке, и смолкло. Я повернулась к компьютеру и записала: «Его зовут Рей». Ещё не понимая, кто открыл мне эту тайну, я теперь точно знала – ЕГО зовут Рей. А ещё знала – всё только начинается. Я закрыла компьютер и встала из-за стола.

Странно, но писать я начала совершенно неожиданно для самой себя. Сначала появлялись мысли, которые мне проще было рассказать кому-нибудь, потом сюжеты, которые я готова была кому-нибудь подарить, а потом внезапно поняла, что мои мысли настолько материальны, что, порой, я боюсь не только высказывать их, но даже думать. Действительность потеряла чётко очерченные границы. Герои, которых, как мне казалось, я придумала, ходили вокруг меня, наполняя мою жизнь каким-то другим неизведанным, нереальным смыслом. Реальность в обычном понимании этого слова стала формальностью, через которую легко было переступить. Но если я высказывала нечто подобное своим знакомым, в ответ неизменно раздавалось: «Не сходи с ума!»

Я стояла у окна и рассматривала кроны деревьев, из недр которых, как мне показалось, и прозвучало таинственное имя. Потом села на кровать, но так, чтобы деревья были видны. Потом прилегла, глаза закрылись сами собой. И уже сквозь обволакивающую дрёму я почувствовала, как деревья, протянувшие свои ветви сквозь стекло, какой-то неведомой силой лишённое своих физических свойств, взяли меня на руки и укачивают, как маленькую, шелестя нежную, только нам одним понятную колыбельную. Она текла плавно, тягуче и внезапно закончилась словами: «Вспомни о времени!»

Меня будто подбросило на кровати. Я села и первым делом посмотрела на часы. Было без четырёх минут пять. Я проспала весь день и, чуть было, не проспала свидание. Тут же раздался стук в дверь.