Дневник, или Заметки монстра

Мир сошел с ума. Родаки бегают, суетятся, собирают деньги на похороны, поминки. По дому слоняется куча непонятного народу. День рождения превратился в ад. Тело в морге. Меня всегда удивляла наша система правосудия. Суицид – что может быть проще, зачем искать доказательства убийства, все же просто. Я не верю, никогда не поверю, что Витька смог что-нибудь с собой сделать, да еще в мой день рождения. Он всегда любил жизнь, любил и был ее любимчиком. Лариса, его невеста, на третьем месяце беременности, она его безумно любит, нет, уже любила. Что она будет делать? На ней лица нет, сидит и тупо молчит, раскачиваясь в разные стороны.

Моя мать держится, все-таки она была ему мачехой, но она его любила. Ей тоже нелегко. Отец. Бля, отец, черт, каменное непроницаемое лицо. Что он чувствует? Непростые отношения у него с детьми от первого брака. Сестра живет своей жизнью, Витька не хотел или не мог найти общий язык с отцом. Я младший. Я любимчик, мне всегда все лучшее. Отчего же отношения с родителями у меня такие напряженные? Да, я не подарок, поведение мое всегда всех шокирует. Компания подобралась соответствующая, все говорят: сложные подростки. Ничего сложного в нас нет, просто все мы индивидуальны, у каждого свои тараканы в голове. Нам не нужна безумная родительская опека, мы вполне самостоятельны. Не дадите денег – мы найдем, где их взять, мы всегда держимся друг за друга.

Я ухожу из дома, бегу от этой суеты, не хочу думать. Сегодня я не буду думать ни о чем. Иду к Шурику в соседний подъезд. Батянька его с утра подшофе, значит, выпить у него точно найдется. Молча прохожу в его комнату, Шурик ждал меня. Достал из шкафа спизженный у отца пузырь «Столичной». То, что доктор прописал. Литровая банка холодной воды. Из горла. Все как всегда. Большой глоток, запить, закуски нет. Пьем молча, он понимает, он всегда меня понимает. Мне хреново, водка обжигает нутро, тошнит. Но мы допиваем. Косеем одновременно. Я падаю на кровать, голова идет кругом, тошнит. Не облеваться бы в комнате, надо выползти на улицу… Мы выходим на крыльцо и, перекинувшись через перила, блюем на снег. Теперь легче.

– Пойдем, устроим сегодня переполох в этом чертовом районе, – еле стоя на ногах, предложил я.

– Классно. Давай еще Димана, Леху, Андрюху и Дэна прихватим. Вырубим кого-нибудь, а потом к Ирке с Ленкой завалим, давно что-то мы не отвисали, – с радостью согласился Шурик.

Обычное дело. Нас шестеро, и все будет у нас хорошо. Плохо будет тому, кто на нас нарвется или мы на него. Денег бы сбашлять, а то выпить надо будет еще на что-то.

На ловца и зверь бежит. Вот и Серега. Ага, козлина, сдал нас тогда родичам. Ну, держись, урод. Он все просек и попытался сделать ноги, но Леха успел перехватил его и толкнул на снег.

– Ну, чмо, как расплачиваться за такой косяк будешь? – налетел сразу Шурик.

– Да, давай, урод, не молчи. Скотина, меня отец из-за тебя кипятильником отхерачил, – подхватил Диман.

Я стоял молча на шатающихся ногах. Меня раздирала злость и ненависть. Я вспоминал Витьку, перед глазами пробегали все лучшие моменты наших встреч: как он защищал меня в детстве, водил в кино, играл со мной. Не дожидаясь ответа от Сереги, я со всей силы зарядил ему ботинком в лицо. Снег моментально стал багряным. Разбив ему нос, я начал пинать его и все никак не мог остановиться. Помню, как пацаны оттаскивали меня… Чей-то кулак летит мне в лицо… Мощный удар… Темно. Я теряю сознание.

1991 год. 27 октября. Утро

Ломит все тело. Вчера перебрал. Черт! Как болит нос. Взглянул на себя в зеркало. Одуреть!!! Под глазами переливаются фингалы, нос опухший, лицо все заплыло. Да, славно провел вечер. Интересно, кто это так меня отделал, ни черта не помню.

– Как тебе не стыдно, у тебя брат умер, а ты как свинья нажрался. Весь избитый. Тебе же только 12 лет. Что с тобой дальше будет? Я тебя спрашиваю, что ты молчишь? – стоя на пороге в комнату, мать завела любимую пластинку.

– Мне уже 13, и со мной все будет нормально, и я вчера не пил, – сквозь зубы процедил я.

– Тебя на руках Леша занес, вся одежда в крови, и перегар до сих пор в комнате стоит.

– Я не пил! Просто упал и разбил нос.

– Я уже устала от твоих выходок и вранья. Тебе что, плохо живется?! Мы с отцом все для тебя делаем. Посмотри, у тебя же все есть. Чего тебе не хватает?! Мы работаем, не покладая рук, а ты только шляешься с такими же отморозками, как и сам…

– Ничего не хочу слышать, вы меня все достали. Мне в школу надо собираться, опаздываю…

– Совсем уже допился, сегодня же выходной. И вообще, с таким лицом тебе и твоим дружкам самое место в колонии для малолеток. Допрыгаетесь! Вас всех рано или поздно посадят. Будет вам уроком…

– Отстань от меня, прошу! Я вас всех ненавижу! – Опять сорвался.

– Вот твоя благодарность, надо было тебя в детстве придушить. Какое же ты чудовище! – последние слова мать проговорила сквозь слезы, – Витька умер, а тебе и дела нет…

– Он не умер, его убили! – прокричал я.